Публицистика 2014г

Ольга Зуева

Московская область, г. Королёв

 

Опыт прочтения художественного произведения

 

Человечество живёт плодами духа

(из проповеди Патриарха Московского

и Всея Руси Кирилла 1 августа 2014 года,

в день памяти преподобного Серафима Саровского)

 

Великий князь Константин Константинович…

Чем дольше читаешь и думаешь об этом удивительном человеке, тем больше уважаешь, преклоняешься перед тем, как сумел он пройти свой земной путь.

Великому князю Константину Константиновичу современники присвоили своеобразный титул: «ОТЕЦ ВСЕХ КАДЕТ». В этом оценка его работы на посту Главного начальника военно-учебных заведений.

В 1900 году августейший начальник прибыл в Симбирский кадетский корпус, в честь его приезда состоялся концерт с участием многих воспитанников. Великому князю особенно понравилось выступление Ивана Умова, читавшего свои стихи. Константин Константинович познакомился с кадетом, помог ему с публикацией. Начинающий поэт бывал в гостях в Мраморном дворце, где всегда находил понимание и поддержку. Интересно на примере жизни этого юноши проследить то влияние, которое умел оказывать на современников великий князь.

Иван Павлович Умов родился в Старо-Майнском районе Ульяновской области в селе Умовка, в родовом имении отца на берегу Волги. Старожилы рассказывают, что усадьба ранее принадлежала богатому помещику Павлу Михайловичу Наумову, полюбившему свою крепостную Матрену Тихоновну, от которой у него были дети. Говорят, что умная женщина не захотела официального оформления брака, дабы не поссорить мужа с его родственниками. По обычаям того времени, их детям дали усечённую фамилию – Умовы.

Иван Павлович Умов, потомок декабриста и героя Плевны (Русско-турецкая война конца XIX века), продлил военную карьеру своих предков в Симбирском кадетском корпусе, после окончания которого поступил в военно-инженерное училище в Санкт-Петербурге.

Юноша поступает в Лазаревский институт, где, наряду с обучением по общей программе, успешно занимается переводами Омара Хайяма под руководством академика Фёдора Евгеньевича Корша и уже в 1911 году издаёт переводы 11 четырёхстиший.

По распределению Министерства иностранных дел в сентябре 1913 года Иван Степанович Умов стал вице-консулом Александрии. Знал десять языков: пять западных – французский, английский, немецкий, итальянский, испанский – и пять восточных – арабский, персидский, грузинский, турецкий, сирийский.

Академик Корш готовил новое издание «Персидские лирики Х – XV веков», куда были включены уже 19 переводов рубаи Омара Хайяма, сделанные Умовым. Но 1915 год для поэта «тютчевского типа» И.П. Умова стал годом потерь: скончались великий князь К.К. Романов и Ф.Е. Корш.

Дальнейшая судьба Ивана Павловича Умова не типична для большинства русских, оказавшихся за пределами России в период второго десятилетия ХХ века. Разрушение законов России лишили дипломатов работы. И.П. Умов по независящим от него обстоятельствам лишается родины и становится жителем Египта.

Умов женился на состоятельной женщине, получил дополнительно к имеющимся знаниям музыкальное образование в Лондонской консерватории, стал выступать как пианист, преподавать музыку, растил детей, дал им прекрасное образование.

Но в нём была заложена непоколебимая любовь к родине, к русской поэзии, особенно к А.С. Пушкину, поэтому всю жизнь стихи писал постоянно на русском языке. В семье его первого наставника, великого князя К.К. Романова, был культ Пушкина.

Иван Павлович Умов, продолжая традицию наставника, издал к 200-летнему юбилею Пушкина на чужбине книгу «Незримый гость», в которой постарался выразить свою благодарность судьбе за то, что родился в России, в семье Умовых, впитал в себя красоту русской речи и поэзии великого поэта, за то, что его в начале пути поддержал великий князь К.К. Романов.

В каждом сообществе россиян за границей существовало интеллектуальное ядро и было желание создать «свою малую Россию» с элементами бестерриториальной русской государственности в обстановке недоброжелательности, враждебности. Люди пытались воссоздать на новом месте ключевые ценности: духовность, православие и частную собственность.

Так, например, когда с фронтов Первой мировой войны 1914 – 1918 гг. в Египет стали прибывать сотни раненых и пленных русских соотечественников, были созданы «Русский комитет помощи жертвам войны», Медицинское общество, Русский клуб, Комитет помощи голодающим. Численность спасённых от плена и голода, получивших медицинскую помощь, шла на тысячи.

В книге «Незримый гость» четыре раздела:

I. Пушкин.

II. Пролётные птицы.

III. Жертва. Образы русских женщин.

IV. Неизменный сон, венок сонетов и стихи о России.

Рассмотрим каждый.

Первый раздел «Пушкин». «Посвящается Модесту Людвиговичу Гофману».

Они могли быть знакомы лично. Оба кадеты из «гнезда Константиновичей». Модест окончил 1-й кадетский корпус в 1905 году. И тоже предпочёл литературное поприще, опубликовав в 1907 году «Книгу о русских поэтах последнего десятилетия». С 1920 года Гофман работал в Пушкинском доме, у истоков создания которого стоял Президент Российской академии наук великий князь К.К. Романов, поэт К.Р.

В 1922 году в России вышел труд Модеста Людвиговича «Пушкин. Первая глава науки о Пушкине». Как ученого-пушкиниста его в этом же году послали во Францию, чтобы приобрести для Пушкинского дома фонды музея Александра Фёдоровича Онегина, но Гофман в Россию не возвратился. Работать над изучением эпохи и творчества Пушкина Модест Гофман продолжал всю жизнь. Опубликованы многие его научные изыскания: «Пушкин. Вторая глава науки о Пушкине», «Пушкин. Психология творчества», «Письма А.С. Пушкина к Н.Н. Гончаровой» и другие. Книга «Незримый гость» издана в 1949 году в издательстве, основанном Рерихом. Гофман умер в 1959 году, логично предположить, что о этой книге он знал, а Умов читал его труды.

Венок сонетов И.П. Умова – это поэтическое воспоминание о жизни и творческих свершениях великого национального поэта Александра Сергеевича Пушкина.

В глуши снегов от суеты далёк,

Ты вспоминал строй жизни бестолковый

Родной семьи, где вечно гость был новый,

Где эмигрант салонный был божок.

Умело переплетаются личные воспоминания Ивана и Александра. Незримы люди – гости мира живых. Это написано спустя два столетия после рождения А.С. Пушкина, но образы муз для современного читателя становятся незримыми гостями, которых «восторг похвал» не увлёк, для них главное – «лазурно-яркий рой Высоких дум и светлых предвещаний».

Умов дает свой роковой прогноз:

Дух Пугачёва в затишьи лишь приник,

Как смерч, готовый взвиться каждый миг

Над той страной незавершённых зданий,

Где всех надежд крушение – удел.

Но есть Пушкин, его благословенье и последние слова:

«Дай руку мне! пойдём же выше, выше!»

Так Пушкин звал в томлении, в бреду:

«По книгам, вверх!» – а сердце билось тише,

Стуча отбой любимому труду.

И. Умов

Второй раздел «Пролётные птицы» автор посвящает «памяти своего кроткого отца Павла Ивановича Умова, Плевненского героя и почитателя природы»

На утре лет

Январским ярким днём смеющимся ребенком

Спешил я за отцом вдоль оснежённых лип.

Я падал, вязнул в снег и в перелеске звонком

Ступал в следы отца, морозный слыша скрип.

И, непричастный здесь ни лжи, ни укоризне,

Незлобный мой отец, чей образ берегу,

На смех мой обратясь, как будто к лучшей жизни,

Указывал мой путь свой чистый след в снегу.

Родина-память остается любимой темой для поэта-эмигранта навсегда:

Я помню, помню, в отдаленьи

От озарённых детством мест,

Старинный дом в родном селеньи,

Погост и крест…

Мне не забыть семьи преданий,

Сказаний родины моей,

Сосновых рощ очарований,

Ржаных полей.

Душистой гречи белоснежной

И серебрящихся овсов.

Это раздумья Ивана Павловича Умова на чужбине: все люди-странники, пролётные птицы, вся жизнь как сон, «мой неумелый стих / как лепет пред отцом, / о Пушкин! пред тобой».

Тайна поэзии в её двойственности и игре мысли цветами радуги, кругами на воде, где пульсирует нечто, называемое сердцем поэта, Музой…

Вся жизнь как сон,

Забытый сон: Шопена вальс… Балкон…

Усадьбы мир… Даль нивы безмятежной…

Но смерч взметён! Вновь клён и ряд колонн –

Забытый сон…

Вновь перейдён двух жизней Рубикон…

Вне сущности, вне чисел, вне времен.

Вновь видит дух, над плотью вознесён,

Забытый сон…

На нас отчуждённости давней печать,

Нам общей струной не звучать!

Гостям мимолётным с различных миров

Ни скорби чужой, ни томлений, ни слов

Душой никогда не понять!

Незримые гости (отец, Гофман, К.Р., русские женщины, поэты, современники) опять и опять… Им стихи, молитвы, посвящения, «песни тризны» «там, вдалеке от жизненной тюрьмы»: памяти Лермонтова, Достоевского, Короленко, Некрасова, Даля.

Из прошлой счастливой, беспечной жизни он вспомнил:

Белой тучей неслись с абиссинских долин

Перелётные птицы над морем,

И в тени парусов, средь безбрежных пучин,

Блеском крыл их, любуясь, как снегом вершин,

Мы спознаться не думали с горем.

Крик усталых пернатых, шуршание крыл

Раздавались всё ближе над нами,

И внезапно ладью рой пролётный покрыл,

В белизне своих крыл, будто снегом, зарыл,

И пловцов захлестнуло волнами.

И под вопль утопавших взвилися от волн

Птицы, сделав жестокое дело.

Одинок средь пучин и отчаянья полн,

Я держался за наш перевёрнутый чёлн,

Сжав подруги безгласное тело.

Я в стране незнакомой очнулся потом.

На чужбине, больной и согбенный,

Я влачусь в бороздах наравне со скотом

Иль верёвку тяну над скрипучим плотом

И как раб угасаю, презренный.

Третий раздел «Жертва. Образы русских женщин» посвятил Умов жене Александре Иосифовне Умовой.

Создателем особого культурного центра в Александрии была супруга Ивана Павловича, о которой пишут, что она была «ливанка православного вероисповедания». Рождённые на разных континентах, они нашли друг друга. Друзья называли её Александрой Иосифовной, но так ли звучало это имя до замужества?

Пока нет её изображения, даже фото. Мало известно о родне. Похоронена А.И. Умова на Александрийском кладбище. Её облик описан мужем в стихах:

 

Я женщину знаю с правдивой душою,

С участливым сердцем, приветно-ясна,

Средь жизни обрывов тропой небольшою

Спокойно и тихо проходит она.

 

И думам поэта, и звукам Шопена

Извечный есть доступ в души её храм.

Превратности света, времён перемена

Её не приклонят к чужим алтарям.

 

Верна неизменно заветам былого,

Живёт она в лучшем грядущем, в мечтах;

Душою смиренна; прощения слово

Всем братьям заблудшим у ней на устах.

 

И кто с ней встречался, запомнят тот голос,

Запомнят блистанье лучистых очей,

И скорую поступь, и вьющийся волос,

В священном сияньи светящий над ней.

 

Невольно вспоминается стихотворение К.Р., посвященное великой княгине Елисавете Фёдоровне: «Какой-то кротости и грусти сокровенной в твоих очах таится глубина, как ангел ты чиста и совершенна, как женщина стыдлива и нежна»… «…и всяк, тебя узнав, восславит Бога, создавшего такую красоту».

На александрийской вилле Умовых часто проводились музыкальные и литературно-поэтические вечера. Дети в семье унаследовали музыкальность родителей, получили прекрасное образование. Их было четверо: Павел, Иосиф, Александр и Екатерина. Павел умер в 1955 году. Иосиф стал скрипачом, в начале 1960-х переехал в Лондон. Александр – архитектор, женившийся на француженке Симоне Фаводон.

Пишу для того, чтоб поймать «его величество случай». Вдруг найдутся читатели, которые продолжат поиски материалов об этой удивительной семье.

Катя Умова – высокоодаренная девушка: виолончелистка, вместе с братом Иосифом входила в состав Александрийского симфонического оркестра, балерина, на её выступления с удовольствием ходили знатоки, вспоминая гастроли Анны Павловой. Погибла в 1955 году, ударившись виском на репетиции, ей было 29 лет. «Вся Александрия была в слезах», вспоминает Г.Н. Монти (их знакомая). Отец был безутешен, наверное, в его сознании звучали слова из стихотворения, написанного до 1949 года: «Скорбь неутолимая! / Думы об одном: / Девочка любимая, / Спишь ты вечным сном».

Только через три года он написал поэму на французском языке, посвященную дочери, назвав её «Offrande» («Дарение»).

Александра Иосифовна на следующий год после гибели Екатерины учредила стипендию её имени для особо отличившихся учащихся танцевального класса Александрийской консерватории за счёт фонда, созданного семьёй Умовых.

И.П. Умов в своих стихах продолжает традиции обожествления, уважения, восхищения Русскими женщинами, которые любимы им от детства до старости, от малютки до прабабушки, от беспризорной горемычной девочки до жены декабриста, едущей к мужу по «беспредельным просторам сибирских снегов» в кибитке с ликом измождённо-суровым, и в этом Пушкин с его посланием в Сибирь, Некрасов с героинями, останавливающими коня на скаку… и страшная реальность Египта: «О, Боже мой! В устах ребенка звучит набор притона слов»…

Русские эмигранты оставались на чужбине русскими душой и помыслами. Состоятельный Иван Павлович, не имеющий возможности навестить пострадавшую в годы сталинских репрессий родню в глубине России, пишет поразительное стихотворение «Героиням Сталинграда»:

 

Вы – преемницы мучениц, жён декабристов

И сестёр, что видали Малахов Курган,

Тех подвижниц, что помнили Шипку и Систов,

Тех, окрасивших кровью своей гаолян.

(…)

Сёстры, сёстры! Вам снится ль пожар Сталинграда,

Русь в слезах и крови у последней черты,

Где под громы и вопли кромешного ада

Вы без слёз сожигали девичьи мечты?

 

К вам, безвестным и юным, пришедшим на Волгу,

Чтобы жизнь положить за собратьев-солдат,

К вашим теням взываем и плачем подолгу,

Души вновь обновляя средь жизни утрат.

 

Как ничтожно-бедны тусклых дней треволненья

Перед пламенем чистым возжжённых сердец!

И всевластно влечет мощных душ притяженье

Ввысь, где славой горит женской жертвы венец.

 

Посвящение раздела четвёртого «Неизменный сон, венок сонетов и стихи о России» названо имя великого князя Константина Константиновича Романова, «направлявшего первые шаги» поэта в русской поэзии.

 

Заря встает над русскою землёй,

Неугасимы ясных звёзд блистанья,

И будет Русь Вселенной Рулевой

Весь мир вести под песни ликованья.

И внемлет мир той песне молодой,

Под гул грозы и бури завыванье.

 

Так добрым словом вспомнил симбирский кадет своего наставника. Мало сведений об Иване Павловиче Умове, но кадетское прошлое, инженерное образование, работа в дипломатическом корпусе, эрудиция – всё это наводит на мысль о возможной работе разведчика. Он знал тайны Востока:

 

 

Иль знают те, что нас разили,

Что с смертью северных Славян

Конец Европы дряхлой силе

Пророчит дремлющий Коран?

 

К.Р. так оценивал своё творчество (правда, в 30 лет): «Для себя же я поэт. Вот моё истинное призвание. Невольно задаю себе вопрос: что же выражают мои стихи, какую мысль? И я принуждён себе ответить, что в них гораздо больше чувства, чем мысли. Ничего нового я в них не высказал, глубоких мыслей в них не найти, и вряд ли скажу я когда-нибудь более значительное».

В стихах Ивана Павловича тоже много чувств и такая же как у К.Р. любовь к человеку, природе во всех её временах и состояниях, умение ценить мгновения прозрения, что сродни вдохновению. В этой части книги поэтический календарь оторванного от любимых времён года эмигранта, для которого любимая страна «долгого ненастья» и понятно стремление птиц мчаться «с долины Нила на праздник северной весны».

С каким нетерпением ждал возвращения в Россию великий князь К.К. Романов при возвращении из-за границы. Как считал минуты до появления чахлых (но родных) берёз князь Олег Константинович. Так же неизменен лучший сон Ивана Павловича Умова, человека мира, сон с исполнением желанного возвращения:

Неизменный сон

 

Всё тот же сон – далёкая Россия!

К тебе одной летит моя мечта,

Влечёт твоя родная красота,

Зовут поля, твои леса глухие

 

И серых дней напевы дождевые,

И вечеров осенних долгота,

Унылых рощ багрец и пестрота

И зимние сугробы снеговые!

 

Я вновь живу средь отроческих грёз,

Вновь чувствую, что мир земной не тесен…

Далёкий звук знакомых с детства песен

 

Дарует мне поток нежданных слёз.

В чужой среде, где сердце холодеет,

Оно в любви к отчизне молодеет.

 

Иван Павлович Умов умер в 1961 году, покоится на кладбище Александрии. А нам, нынешним россиянам, грешно забывать таких преданных, талантливых сыновей России. Ведь он по духу истинный сын «отца всех кадет» великого князя Константина Константиновича Романова, августейшего поэта К.Р.

«Сына» Ивана Павловича Умова, близкого по духу «отцу» К.Р., благодарного, талантливого и порядочного воспитала Россия.

 

Прощаясь с мирскими волнами,

Как будто пред долгой разлукой,

Заплакала капля; а море

Смеялось над детскою мукой:

 

«Не плачь! Я везде во Вселенной

Питаю озера и реки:

Ты после разлуки мгновенной

Вновь будешь со мною навеки».

Просмотрено (1890)

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *