Владимир Краснов
г. Москва
Открывая заветную тетрадь
«Кладовая несгораемых слов…»
(М. Пришвин)
…Мир рушился и вставал из пепла, снова рушился и снова поднимался, суля впереди новые беды и напасти, а люди на маленькой железнодорожной станции находили в себе силы жить и радоваться, не впадая в отчаяние.
Нет города, который возник бы сам по себе, как чертополох в чистом поле. Всякий город, подобно ласточкиному гнезду, лепится к реке, озеру, морю… Малая Вишера прилепилась к железной дороге. Строилась дорога, строился и хорошел город, центром которого стал железнодорожный вокзал, спроектированный архитектором Р.А. Желязевичем. Вокзал и по сей день остался самым заметным, самым интересным и значительным зданием Малой Вишеры.
Те времена воскрешают в памяти карточки Всемирного почтового союза с видами вокзала, привокзальных улиц и рыночной площади, сохранившиеся в семейном архиве. Каменные мостовые, неподвижная фигура городового, бакалейные, винные и москательные лавки, тенистые сады за высокими дощатыми заборами… Следы зажиточности и довольства лежат на всём, что попало в объектив громоздкого, как фисгармония, фотоаппарата, которым снимал ничем не примечательные маловишерские достопримечательности фотограф Цыбульский…
Частицу той жизни сохранил для потомков скромный железнодорожный служащий, которого мало кто знал. Закончив дела и помолившись на ночь, он садился за обеденный стол, открывал заветную тетрадь и витиеватым писарским почерком заносил в неё всё, что казалось ему на тот момент важным, на что доставало времени и сил.
Пришвин называл свой дневник кладовой несгораемых слов, считая его главным делом всей своей жизни. У Ивана Васильевича Волынкина задача была много скромней и первоначально не выходила за рамки обычных фенологических и хозяйственных заметок, какие ведут многие не лишённые любознательности люди. Целые страницы пестрят записями о дождях и ветрах, морозах и оттепелях, о ценах на сено и видах на урожай… Казалось бы, скучная материя, сухой перечень повторяющихся явлений, не представляющих особого интереса. Но читая их, невольно видишь перед собой картины, чем-то напоминающие старинные гравюры.
Взявшись вести свои бесхитростные заметки, Иван Васильевич незаметно для себя стал вглядываться в мир глазами летописца, откликаясь на события, происходившие далеко за пределами железнодорожной станции Малая Вишера. Житейские мелочи перемежаются в дневнике с событиями вселенского масштаба. Затеянный двумя маловишерскими газетами спор о конце девятнадцатого и начале двадцатого века, отлучение Льва Толстого от церкви, убийство эрцгерцога Фердинанда… Никто ещё не сознает истинных масштабов происходящего, но предчувствие тревожных перемен не оставляет скромного служащего материального склада. Мир, ещё недавно казавшийся ему целостным и монолитным, трещал по швам, грозя заревами грядущих войн и революций. И увидел это со своей провинциальной колокольни далёкий от политики человек, мещанин, обыватель, доказав тем самым, что и с одного места можно углядеть многое, ежели смотреть долго.
***
1900 год
6 января. Крещенье. День холодный. Редактор газеты «Свет» разъяснил, что не 19 век, а 20-й, и я с ним вполне соглашаюсь.
23 января. Дни тёплые, изморось. Опять прения о столетии. Смотритель магазина «остался» ещё на один год в 19 столетии, контролёр-механик – тоже. Смотритель зданий «перешёл» в 20-й век.
11 августа. Август, по выражению «Петербургского листка», взялся исправлять обязанности июля. Сегодня в тени 24 градуса.
5 сентября. Сегодня прочитал в газете «Свет», что император германский, провожая графа Вальдерзе в Китай, дал ему для охраны двух вахмистров из своей охраны и лично приказал им всюду его сопровождать и оберегать, револьверы держать всегда наготове, отвечая жизнью за его жизнь.
Мне кажется, наш государь никогда не поручит своих фельдмаршалов вахмистрам, а поручит их Богу и святым заступникам нашим.
27 сентября. После карканья вороны с двух часов дня пошёл дождь. Тепло.
1908 год
10 апреля. До 10-го числа дождь и холод переменно чередовались. Четверг Страстной недели. В шесть часов благовест ко Всенощной, в десять часов – отошла. Вечер тихий, народ расходится из церкви с огнями. Картина прекрасная и вместе с тем умилительная. Особенно красивый вид был с железнодорожного моста. Видно было отражение огней в воде.
13 апреля. Пасха. К заутрене благовест в 11 часов 30 минут ночи. На дворе тихо. В половине четвёртого утра были дома.
1912 год
26 августа. Празднуем столетие Отечественной войны. На площади была устроена площадка деревянная, украшена флагами, убрана зеленью. К 12 часам прошёл крестный ход, были собраны все учащиеся. Народу не очень много. Погода была ветреная, но без дождя. Праздник прошёл как-то сухо, по казённому шаблону.
1 октября. День осенний. События идут своим чередом. В России идут выборы в Государственную Думу. На Ближнем Востоке идёт война. Но что одно, то и другое не приковывает к себе внимания, как это было во время англо-бурской войны, или же когда нас дули японцы.
15 ноября. Почти месяц не брал в руки пера. А ведь воды утекло за это время много…
Чуть ли не вдребезги славяне разбили Турцию. Конечно, Турции это не нравится, да не нравится, как видно, и немцам, хотят вложить палку в колёса. Поживём – увидим. А полмиллиончика, если не больше, нашего брата на тот свет отправили, да не меньше покалечили и у нас на Руси.
В ноябре открылась Государственная Дума. Покуда только начали говорить. А мы будем читать их речи и просить о прирезке земли к кладбищам для похорон голодающих.
29 декабря. В субботу приобрели бурёнку за 55 рублей.
1913 год
1 января 1913 года. Новый год встречали в церкви. Народу было много. Мороз 8 градусов.
6 января. Крещенье Господне. День серый. По народным приметам, хорошего года на урожаи не предвещается.
31 января. Январь закончился морозом 20 градусов. Были оттепели вплоть до капели с крыши. Так что январь, в общем, можно назвать спокойным месяцем. Но неспокойно он прошёл в общенародном положении. Война славян с Турцией держит всю Европу в напряжении. Девятое января вызвало большие забастовки, из-за них тысячи рабочих выкинуты на улицу. Бедная Родина, когда же кончатся твои испытания!
20 февраля. Вишера готовится к празднованию 300-летия дома Романовых. Украшают флагами станцию. Ходил ко всенощной, служили три священника, только мало было молящихся.
15 августа. 15 градусов в тени. Ярмарка в сборе, только, по мнению вишерских, плохая: нет ни цирка, ни маломальского балагана.
18 августа. С утра стало известно, что полетит аэроплан. Авиатор капитан Яцука. В шесть утра стало известно, что он опустился в Бабине. Ожидаем в пять тридцать вечера. Слышим в воздухе шум мотора, а сам аэроплан летел по линии и опустился на Петровской даче. Минут через десять собрался народ. Погода прекрасная, вышли и стар и млад. Ярмарочная площадь вмиг опустела.
Заправив машину, подзакусив, сам летчик в 6.40 вечера тихо и плавно поднялся на воздух, описав круг на площади. Ему кричали «Ура!», бросали шапки вверх.
21 августа. Страшная гроза с ливнями. Было несколько громовых ударов, повреждены телеграфные столбы. В магазине от грозы звонил телефон, а в конторе был такой оглушительный удар, что конторщика Шумакова пришлось отправить в больницу.
1 октября. Склонно к дождю, снег тает.
Призыв новобранцев. Вишера ожила. Гармошки, сквернословие, пьяной молодежи хоть отбавляй. В ночь на второе – дождь.
1914 год
12 июля. За убийство наследника австрийского престола Австрия предъявила Сербии такие требования, что чуть ли не все сербские министры должны извиниться перед австрийским папой и поцеловать туфлю. Сербия на унизительные предложения ответила миролюбивым и вежливым ответом. Австрия не удовлетворилась и объявила Сербии войну. В предупреждении всеобщих осложнений дать понять Австрии, что Сербия Россией одна оставлена не будет – мобилизовали запас. Германия объявила войну России.
19 июля. Первый день привоза запасных, в 2 часа – в Вишеру, а в четыре на подводы и в Крестцы. Но это только легко говорить, а что пережито за эти часы, кому приказано: «Собирайся». Проводы – это душераздирающие крики жён и детей.
20 июля. Вторая партия отбыла также на подводах. Вечером молодёжь ходила с пением: «Боже, царя храни» и «Спаси, Господи, люди Твоя».
21 июля. Манифестация была внушительная, от Курженковых пришли музыканты. В 9 вечера прибыл пассажирский поезд. В нём было много военных, нижних чинов и офицеров. Манифестанты прошли несколько раз по платформе с пением. Пассажиры, видимо, были растроганы. Когда поезд отходил, из окон и дверей махали фуражками, платками.
И вот я дома, а семья на вокзале. Слышу музыку и крики: «Ура!».
Сегодня читаем Высочайший Манифест о призыве народа на защиту чести России и слова Государя: «Я здесь торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдёт с земли нашей».
Иван Васильевич Волынкин писал в своих дневниках о пожарах, недородах, видах на урожай, об отлучении Льва Толстого от Церкви, о переименовании Петербурга в Петроград, размышлял о путях развития российской государственности… Но ему и в голову не могло прийти, что история буквально ломится в его двери, что судьбоносные для державы события будут связаны с маленькой железнодорожной станцией, служащим которой он был.
Он так и не узнал, что в семнадцатом году, в ночь с 28 февраля на 1 марта на станцию Малая Вишера прибыл синий эшелон под литерой «Б» с государем-императором Николаем Вторым, следовавшим в Царское Село. Здесь государю сообщили, что Любань и Тосно заняты перешедшими на сторону Временного правительства войсками.
«Ночью повернули с М. Вишеры назад», – записал Николай Второй в дневнике. Маршрут царского поезда был изменён, и, вместо Царского Села, он двинулся на Псков и Дно, где 2 марта (15 марта по новому стилю) государь-император отрёкся от престола в пользу брата, великого князя Михаила Александровича.
…Мир рушился и вставал из пепла, снова рушился и снова поднимался, суля впереди новые беды и напасти, а люди на маленькой железнодорожной станции находили в себе силы жить и радоваться, не впадая в отчаяние.
Просмотрено (1893)