Ганф Татьяна,
член-корреспондент Петровской академии наук,
независимый исследователь,
Ленинградская область,
г. Кронштадт
Иконография Алапаевских мучеников
Термин «Икона» возник гораздо ранее иконы, как предмета сакрального, наделенного определенными свойствами Божественного прообраза. На греческом языке «икона» означает не только изображение святых, или событий из священной истории. В библиографии иконографией называют фотографические, живописные, скульптурные изображения персонажа, писателя, государственного деятеля. Изображений членов великокняжеской семьи Константиновичей достаточно, чтобы воспроизвести биографию каждого, сопровождая её фотографиями, портретами, в том числе и посмертными.
Темой моего исследования является именно икона как явление духовной жизни семьи. В семье Константиновичей память святоотеческого отношения к власти и почитание святых, несших в земной жизни тяжёлый крест власти, сказались не только в паломничествах по святым местам России, в участии в прославлении святых, в строительстве и реставрации церквей во имя св. Ольги, храма князя Мстислава во Владимире Волынском. Но и в наименовании детей именами русских князей, много говорящих русскому сердцу.
К счастью, сохранилось множество свидетельств почитания членами этой ветви рода Романовых православных икон, православных святынь и соблюдения ими бытовой обрядовости: ежедневной молитвы, подготовки к исповеди и причастию, к дням рождения и крестин, годовщинам церковного брака. Я останавливаюсь только на внутрисемейных событиях, приоткрывающих нам особенности их духовной жизни.
В отличие от рядовых россиян, и даже людей публичного образа жизни, великокняжеская семья, олицетворявшая в глазах миллионов жителей Российской Империи идею власти, государства, монархии, была лишена возможности закрыться от посторонних взглядов. Любые события семьи: сватовство, венчание, рождение и крестины детей, похороны, дня тезоименитства всех членов Дома Романовых были включены в официальные календари, Памятные книги всех губерний, публиковались в периодической печати, обсуждались обывателями. Поэтому не только фотографии членов семьи, но и их поведение, высказывания, даже частные письма, дневники – всё стало со временем предметом изучения, обсуждения, пристрастной оценки.
Большая коллективная икона всех святых Дома Романовых – мозаичные образы на храме Воскресения Христова в Петербурге1, где иконы-мозаики отмечают не только тезоименитых святых Романовых, но и тех святых, в дни памяти которых они родились. Икона святых равноапостольных царей Константина и Елены расположена на внешней южной стене храма, высоко над землей, в одном из тимпанов, представляющих основание для купола. А внутри храма – иконы святого пророка и предтечи Иоанна, небесного покровителя князя Иоанна (23.06.1886 – 18.07.1918), блаженных Иоанна и Прокопия Устюженских. В день их памяти 29.05/11. 06. 1894 года родился князь Игорь. Есть в этом храме иконы-мозаики святых мучениц Веры и Наталии, в честь которых были названы младшие сестры Алапаевских мучеников: княжны Вера (11/24.04.1906 – 11.01.2001) и Наталия (10.03.1905 – 10.05.1905)
Памятные иконы заказывались и для церкви Введения во храм в Мраморном дворце. В память дня рождения 4/17 февраля 1854 года великой княгини Веры Константиновны (в будущем – герцогини Вюртембергской), была исполнена икона святого Георгия князя Владимирского2. Из нескольких святых, упомянутых в святцах в этот день, родители предпочли образ русского князя, жившего в 13 веке. В этой же дворцовой церкви находилась древняя семейная икона Спаса Нерукотворенного, ранее принадлежавшая Никите Романовичу Юрьеву-Захарьину3.
На рождение каждого ребёнка заказывалась «мерная» икона с изображением тезоименитого святого новорожденного, в меру роста ребёнка. Эта семья любила работы иконописцев из Москвы Дикарева М.И. и Чирикова И.С. и заказывала им из года в год иконы святых на все дни года. 236 минейных и праздничных икон этих мастеров были после революции переданы в различные музеи, в том числе Эрмитаж, Русский музей, музей истории религии. Возможно, что эти иконы хранятся в запасниках наших музеев, не спешащих расширить экспозиции русской иконописи.
Родители и дети любили и чтили иконы. Рисунок Олега Константиновича, сохранивший для нас вид его молельного уголка, позволяет заглянуть в этот закрытый для посторонних глаз мир.
Князь Иоанн, посылая раненому брату Олегу иконку Божией Матери Казанскую, продолжал традицию семьи во всех испытаниях уповать на Бога и святых Его. Интересные аспекты почитания икон и святых в этой семье открыла Солопова С.А.4, член союза писателей РФ.
Никто из братьев не предполагал, что понятие «святости» будет рассматриваться как аспект их жизни, а более того – мученической смерти. Их мечты, свойственные большинству юношей той эпохи, были наполнены желанием погибнуть за Родину. Они видели смерть рядом с собой, она приближалась и удалялась, являясь то детской болезнью, то опасностью утонуть, то угрозой террористов и борцов «за светлое будущее». То грозным грохотом артиллерии или падающих с аэропланов снарядов. Мог оборвать их жизнь на фронте и выстрел невидимого им солдата, целящегося «в белый свет, как в копеечку».
Революция очень быстро и ясно показала свой страшный, диавольский оскал. Юные князья, прошедшие военные испытания и трезво оценивавшие грозящую им опасность, всё же надеялись на лучшее и хотели жить, впрочем, не убегая от тех испытаний и лишений, которые пришли в Россию. Но Господь выбрал их и дал им силы идти вслед за Ним, нести свой крест. Почитание благоверных князей, мученически погибших от рук богоборцев и разрушителей государственности, возникло и усиливается по мере знакомства всё более широких кругов с их биографиями, фотографиями, портретами и личными документами.
Первая известная нам иконописное изображение князей-мучеников – на общей иконе РПЦЗ5 святых Новомученников российских, от безбожников убиенных, писанной ко дню их прославления в 1981 года иконописцами Русской православной церковью зарубежом. Многоценно, что подготовка к написанию этой иконы была совершена людьми, родившимися в дореволюционной России, прекрасно знавшими военный костюм, а иногда – лично знавших изображенных на иконе лиц. Эта икона – бесценный вклад в иконографию православной церкви.
Архимандрит Киприан сделал подарок княжне Вере Константиновне, написав для неё лично икону трёх её братьев, находившуюся в её квартире6, а по её кончине переданную в православный монастырь в Джорданвилле (США)7.
В клеймах иконы святых Царственных страстотерпцев, в том числе св. Прп. Елизаветы и Варвары, писанной в России, изображены сцены насилия и ввержения их в заброшенную шахту под Алапаевском, но, поскольку князья Иоанн, Игорь, Константин, болярин Владимир, великий князь Сергей Михайлович и раб Божий Феодор не прославлены на родине, они изображены без нимбов.
На Елеонской горе в Иерусалиме в женском Спасо-Вознесенском монастыре в храме Вознесения Господня находится икона святых Алапаевских мучеников, написанная петербургским иконописцем. Писалась она по благословению протоиерея, настоятеля Троицкой церкви во Всеволожске отца Иоанна Варламова, горячего почитателя Царственных мучеников. Он благословил собрать средства для написания иконы, а не использовать деньги одного-двух жертвователей. Особенно настаивал, чтобы жертвовали понемногу, не более чем по 5-10 рублей. Жертвователи, исполняя благословение о. Иоанна, желали в то же время внести больший вклад, предлагали принять очередные 5-10 рублей от имени их родных и близких. В помощь иконописцу группа верующих взяла на себя обязательство ежедневно читать молитвенное правило, псалтырь, благословленные отцом Иоанном, поститься, поминать имена иконописца, жертвователей, а также почивших членов семьи Константиновичей. Группа молитвенников почти 2 года несла послушание, не торопя иконописца.
Иконописец Сергий работал больше года, испытывая себя и внимательно читая материалы для Жития святых благоверных князей Иоанна, Игоря, Константина, опубликованные Константиновским дворцом в сборниках «Константиновский дворцово-парковый ансамбль». Первоначальный вариант, на котором братья предстали в привычной для них военной форме, был им отринут. Второй вариант тоже не устроил иконописца – там братья стояли вместе. Только третий вариант ему показался естественным, логичным. Никто из жертвователей не вмешивался в его работу и не давал советы иконописцу, не торопил его с окончанием иконы. Так состоялся вариант иконы, который был освящен, и который благословили отвезти и подарить в монастырь на Елеонской горе в Иерусалиме.
Почему именно туда? В этом монастыре, относящемся к зарубежной православной церкви, почти 25 лет игуменствовала сестра Алапаевских мучеников матушка Тамара – (урожденная княжна Татьяна Константиновна, в замужестве – Багратион-Мухранская)8. Там она и похоронена за алтарем церкви, а её келья сохраняется в том виде, в котором она была при матушке Тамаре. Каждая икона создается для духовного делания, для молитвы. Как жаль иконы, находящиеся в плену музеев и запасников. Господь видит наши сердца и нашу боль за Россию, наши надежды на молитвенный покров Царственных мучеников, принесших себя в жертву ради спасения родины. Как принёс себя в жертву князь Лазарь (Сербский) на Косовом поле.
Перевезти икону из Петербурга казалось делом сложным, о чём предупреждали опытные люди. Но в действительности всё обошлось чудесным образом. Получив без всяких преткновений разрешение на вывоз иконы из России, 26 января 2009 года, взяв её на руки, я отправилась в аэропорт, сопровождаемая верующими, непрерывно творящими молитву. Немного волновалась, переживая, как сложится обстановка внутри самолёта, кто будет рядом. Вдруг будут пить, или вести лишние разговоры. Соседки слева и справа от меня, только заняв места, одели на голову платочки и принялись читать псалтырь, молча кивнув мне головой, давая понять, что они угадали, что у меня в руках. Долетели благополучно. Молюсь, а сама переживаю, что будет на контроле?
Милая девушка, израильтянка, посмотрев мои документы и разрешение на вывоз иконы из России, молча и вопросительно кивнула на упакованную икону на моих руках и разрешила проходить, не посмотрев ни икону, ни мои вещи.
Так же спокойно, тихо было и в маршрутке, следующей из Тель-Авива в Иерусалим. На дворе была глубокая ночь. Водитель, по моей просьбе, высадил меня у отеля, где оказался недорогой отдельный номер. Поставив икону, помолилась и спокойно уснула. Ни шума, ни гостиничных беспокойств не было. Утром, удивляясь, как благодатно и тихо в гостинице, я вышла на улицу и глазам своим не поверила – я прибыла к стенам русского Троицкого собора, Царские врата для которого подарили дед и бабушка Алапаевских мучеников. Зайдя в храм, я нашла здесь удивительное понимание. Меня накормили, чтобы мне не заходить никуда с иконой и даже дали немного питья и еды с собой, чтобы, не прерывая молитвы, спокойно дойти до Елеонской горы. В Старом городе я не могла пройти мимо Александровского подворья, порога Судных врат.
Выходя, в дверях столкнулась с игуменом Василием и монахиней Марией из Елеонской обители. Вместе добрались до монастыря, и, до приезда игумении Моисеи, бывшей в отъезде, икону оставили в келье отца Василия, который совершал перед ней молитвенное правило.
Матушка Моисея благосклонно отнеслась к подарку, который явился для неё полной неожиданностью. Она разрешила мне побыть в монастыре несколько дней, а насельницы монастыря проводили меня на кладбище, где похоронен священноархимандрит Серафим (Кузнецов)9, перевозивший тела мучеников из Алапаевска в Китай, а затем – Мучениц Елизаветы и Варвары в Святую Землю. Я очистила его могилу, вымыла с любовью надгробный камень и посадила цветы.
Так счастливо и беспрепятственно икона пришла в Иерусалим.
Мой обратный путь домой был совсем иным. В аэропорту была такая проверка, выворачивание всех мешков и сумок, выжимание всех кремов и зубных паст, рассыпание всех пакетиков, что я опоздала на свой самолёт. Пришлось, доплачивая и препираясь со служителями аэропорта, купить билет на другой самолёт, вылетавший более чем через сутки. Эти сутки, почти без денег, со случайными и очень запутавшимися в своих делах друзьями по несчастью, краткий сон на ленте транспортёра для багажа, участие в неприятных и сложных хлопотах моих временных попутчиков – всё это было «как обычно». Мой кой-каковский английский язык, плавно переходящий на немецкий, всё-таки в некоторых случаях помог страждущим сотоварищам. И мне ещё яснее стало, на каких ангельских крыльях неслась икона и я рядом с нею в Святую Землю.
Два года не видавшие дождя, израильтяне и я с удивлением наблюдали ночную грозу с молниями, рвавшими небо пополам, охватывавшими, казалось, весь земной шар. Гром и раскаты почти не смолкали. Потоки воды после многолетней засухи представлялись инсценировкой вселенского потопа, съемками фильма катастроф. Казалось, что полеты будут закрыты. А мне придется просить милостыню: «Люди добрые, мы не местные…». Сможем ли мы улететь?
Возможно, все эти приключения посетили меня, потому что, удовлетворенная исполненной миссией, я и позабыла о молитве. Сердилась, настаивала, вспоминала мои права и обязанности сотрудников аэропорта. И оказалась без билета, со скудными средствами, без возможности сообщить встречавшим меня в Петербурге где я и что случилось. Срывались все запланированные дела и встречи. Было ощущения карточного домика, осыпающегося неумолимо и методично.
Но, в конце концов, я не стала международным бомжом, благополучно вернулась домой. А икона живёт уже несколько лет, и то, что произошло за эти несколько лет в Иерусалиме на горе Вознесения Господня – это уже другая история, которую нам поведают другие люди.
Костров Валерий,
Краснодарский край, Каневской район,
ст. Каневская
Символ примирения
Накануне праздника Светлого Христова Воскресения 3 апреля 2010 года в станице Новоминской Каневского района Краснодарского края был открыт и освящён памятный камень на месте дома, где в годы гражданской войны жила семья Великой княгини Ольги Александровны.
На открытие памятника приехал правнук Великой Княгини Пол Эдвард (он называет себя Павлом Эдуардовичем) Куликовский-Романов. Потомок династии родился в Канаде, оттуда переехал в Данию, а два года назад – в Москву, где живёт и работает вместе с женой Людмилой – мерной помощницей и переводчиком. Так получилось, что он посетил Новоминскую ровно через 91 год после Великой княгини – она приехала в станицу 2 апреля 1919 года, он – в тот же день 2010 года.
Павел Эдуардович назвал Тимофея Ящика одним героев семьи Романовых. Посетить Кубань – его давняя мечта, и он воспринял свой визит сюда как паломническую поездку. «Для меня большая честь, что вы здесь собрались!» – так он выразил своё отношение к присутствовавшим на открытии.
Заместитель главы Каневского района Виктор Михайлович Терещенко отметил, что в любые времена кубанцы были патриотами, и жизнь Тимофея Ящика, оставшегося верным присяге и спасшего семью Великой княгини, подтверждает это.
О преданности и ответственности кубанского казака говорил и глава Новоминского сельского поселения Александр Викторович Плахутин, и родственники Ящика, и новоминские поэты, и директор 35-й школы Ярослав Ярославович Коркишко, назвавший открытие памятника и визит потомка Романовых символами примирения со своим прошлым, со своей историей.
Куликовский-Романов во время посещения станицы остановился у ныне живущих там потомков древнего казачьего рода Ящиков.
Новоминской казак Тимофей Ящик родился 20 апреля 1878 года. В 1900 году он ушёл в армию. Сначала служил в Тифлисе, в Первом Ейском полку, затем – в конвое командующего войсками Кавказского военного округа князя Григория Сергеевича Голицына, а с 1904 года – в лейб-гвардейской Второй кубанской сотне собственного Его Императорского Величества конвоя.
В 1907 году он уволился со службы, пять лет прожил в Новоминской, а потом вновь был призван в Императорский конвой. С началом Первой мировой войны Тимофей Ящик ушёл добровольцем на фронт, однако царю понадобился квалифицированный телохранитель, и он вспомнил о бравом кубанце. Два года новоминчанин охранял Николая II, а затем – его мать, вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну. За верную службу подхорунжий Ящик был награждён несколькими российскими, а также бухарской, японской и французской медалями.
После февральской революции 70-летняя Мария Фёдоровна и её дочери Ксения и Ольга с мужьями и детьми поселились в Крыму, в имении Ай-Тодор. Тимофей Ящик также перевёз туда свою семью.
Младшая дочь вдовствующей императрицы, сестра царя Николая, Великая Княгиня Ольга Александровна была замужем за полковником в отставке Николаем Александровичем Куликовским. У них был сын Тихон, и она сдала второго ребёнка.
Когда фронт приблизился, семья уехала в Ростов-на-Дону, где находился штаб генерала Деникина, командовавшего Добровольческой армией. Ростов встретил их неприветливо. Деникин отказался принять Великую княгиню. «Мы рассчитывали, что он проявит к нам сочувствие, но он не захотел сделать этого. Генерал прислал ординарца, который сообщил нам, что в Ростове мы не нужны», – рассказывала она.
Верный телохранитель предложил уехать к нему на родину, в станицу Новоминскую. Из Ростова они выехали на поезде, потом пересели на подводу, а конечной цепи достигли пешком.
«Новоминская показалась раем», – вспоминала Ольга Александровна. Через три недели она родила здесь второго сына, Гурия, который впоследствии стал дедушкой Павла Куликовского-Романова, посетившего Каневской район. Дочери Ящика нянчили царского племянника. В станице сестра царя ходила босиком, полола огород, пекла хлеб, стирала. Муж тоже работал, пахал землю, а оплату за свой труд получал продуктами.
Когда к станице подошли отряды красноармейцев, семье Романовых-Куликовских удалось через Новороссийск уехать за границу. Мария Фёдоровна и Тимофей Ящик в это время уже были в Лондоне, а затем переехали в Данию. Сначала они жили в королевском дворце Амалиенборг; а затем – на вилле Видере, рядом с Копенгагеном.
Тимофей навсегда остался в Дании. Вдовствующая императрица, скончавшаяся в 1928 году, упомянула ею в завещании, и на эти средства он построил дом и открыл магазин в городке Валби.
Его первую жену Марфу Самсоновну, оставшуюся с детьми в Новоминской, расстреляли 17 мая 1922 года у стены конюшни в районе нынешнего стадиона, Девять детей остались сиротами.
Герасим Ксенофонтович Ящик, браг её мужа, был помощником атамана, затем сражался в повстанческом отряде (так называемой «банде Дубины»). Марфу Самсоновну обвинили в его укрывательстве и убили вместе с другими десятью заложниками, в число которых входил и её брат Трофим Самсонович Сидоренко, и другой браг её мужа Андрей Ксенофонтович Ящик, который в 1916 году был станичным атаманом.
Павел Куликовский-Романов побывал на месте расстрела, где установлена мемориальная доска. Когда он поклонился памяти убиенных и прикоснулся к сохранившимся в стене следам от пуль, из его глаз потекли слёзы…
Впоследствии Тимофей женился на датчанке Агнесс Ааабринк, принявшей православную веру и получившей при крещении имя Нина, но не забывал своих детей, оставшихся на Кубани – присылал им письма, деньги и посылки. Он вёл дневник, изданный потом на датском языке. Ноха Апаудинович Султханов, благодаря которому мы узнали эту историю, по праву называет кубанского казака царским летописцем.
В 1946 году Тимофей Ксенофонтович Ящик скончался в возрасте 68 лег и был похоронен в Дании, на Русском кладбище. Для датчан он стал символом воинской верности присяге, его личные вещи хранятся в Военном музее Копенгагена.
В станицу Новоминскую уже приезжала Ольга Николаевна Куликовская-Романова – вдова Тихона Николаевича, племянника царя. Она посетила Россию, чтобы открыть в Москве выставку акварелей и живописи своей свекрови Ольги Александровны, спасённой нашими земляками от ужасов Гражданской войны. Кстати, очень приятно видеть на её полотнах виды Новоминской – белые хатки, цветущие деревья…
Некоторые из икон, написанных сестрой последнего российского императора, сохранились в Храме Христа-Спасителя канадского города Торонто. А ещё она вполне профессионально сочиняла стихи!
Датский журналист Иен Воррес, записавший воспоминания Ольги Александровны, так вспоминал о ней: «Самая последняя Великая княгиня, внучка, дочь царей, сестра царя, родилась, окруженная блеском и великолепием, которые нынче даже трудно представить себе. Она испытала такие невзгоды и лишения, которые редко выпадают на долю благородных дам. Несмотря на все это, она принимала жребий мало кому известной изгнанницы с врожденным тактом и кротостью, сумев сохранить веру незапятнанной перед лицом бед и несчастий».
Вот так переплелись судьбы царского рода Романовых и казачьего рода Ящиков из станицы Новоминской.
Историко-просветительский проект
«Конаковский уезд»,
Тверская область,
г. Конаково
Чугункой по ямщикам
или что застал в Городне юный Пушкин
и не застал Александр Островский…
Те из наших читателей, кто учились в школе в советское время, наверняка помнят, с чего начинается знаменитая пьеса «Гроза» Александра Островского: «механик-самоучка» Кулигин сидит на скамье, смотрит на реку, поёт, рядом прогуливаются его друзья Кудряш и Шапкин.
«Кулигин: Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Кудряш! Вот, братец ты мой, пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и всё наглядеться не могу.
Кудряш: А что?
Кулигин: Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется.
Кудряш: Нешто!
Кулигин: Восторг! А ты «нешто»! Пригляделись вы, либо не понимаете, какая красота в природе разлита».
Этот обычный, казалось бы, литературный диалог сразу обретает иное звучание, если привязать его к конкретному месту, откуда Кудряш созерцал столь впечатлявшие его виды. А место это известно доподлинно: Корчевской уезд, село Городня, выходящий на Волгу холм за храмом Рождества Богородицы… Именно здесь, по собственному признанию Александра Островского, родился замысел пьесы «Гроза». И именно здесь драматург обнаружил столь вдохновившие его виды. Каждый, кто хоть раз увидел Волгу с этого плеса, уже никогда её не забудет. Известно, например, что Пушкин в 12 лет впервые увидел Волгу именно отсюда – его дядька, отвозивший маленького Пушкина поступать в Царкосельский лицей, специально сделал остановку в Городне, чтобы показать отроку великую русскую реку.
Итак, Пушкин останавливался в Городне на ямской станции по дороге в Царское село. Но что, интересно, делал здесь драматург Александр Островский, который вообще слыл домоседом и годами безвылазно жил в Москве? Оказывается, великий драматург выполнял здесь важное государственное поручение.
В 1851 году открылась первая в России скоростная железная дорога, получившая название Николаевской – в честь императора Николая Первого. Спустя пять лет, когда самого императора уже не было в живых, его наследник Александр II решил проверить, что за «хозяйство» он принял в наследство. Среди прочего возникла идея изучить эффект открытия железной дороги («чугунки», как её называли в то время даже в официальных газетах) на жизнь губерний, через которые была проложена первая железнодорожная магистраль. Прежде всего требовалось получить сведения о состоянии промышленности и ремесел в этих областях. Поручить такое дело Александр Второй решил своему брату, великому князю Константину Николаевичу, который в то время возглавлял Морское министерство. Великий князь выступил с оригинальным предложением. Отправить в губернии следует не инспекторов, не чиновников, утверждал он, а….писателей. Мол, мастера художественного слова не просто опишут жизнь «при чугунке», но и передадут самые потаенные чаяния народные. Идея получила высочайшее одобрение, и начался подбор писателей, которым можно было доверить такую важную государственную миссию.
Вот так Александр Островский оказался в составе «великокняжеского» писательского пула, который отправился колесить по Верхневолжью и изучать положение дел в разных его уголках. Островскому досталось задание проехать по Волге от её истока до Нижнего Новгорода и тщательно описать свои дорожные впечатления. Особенное внимание следовало уделить местным промыслам, а также состоянию судоходства.
Весной 1856 года Александр Островский совершил путешествие по городам и уездам Тверской губернии. Он посетил Тверь, Торжок, Осташков, Ржев, Зубцов, Старицу, Корчеву, Кимры, Калязин, ряд сёл и деревень, а также побывал у истока Волги. Во время путешествия Островский вёл подробный дневник, записывал свои наблюдения, встречи, беседы, даже зарисовывал пейзажи и набрасывал портреты своих собеседников!
Островский подошёл к выполнению порученного задания чрезвычайно добросовестно. Результатом его поездки стали очерки «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода», опубликованные в «Морском сборнике» спустя три года после его поездки. О пребывании Островского в Твери напоминает специальная памятная доска на одном из домов на центральной улице, где знаменитый писатель останавливался в гостинице купца Барсукова. К сожалению, в других городах, где побывал Островский, его посещения никак не отмечены в местной истории. Хотя в своё время огромной популярностью пользовались его путевые очерки, где Островский подробнейшим образом описал быт, нравы и характеры тверских жителей самых разных сословий – учителей, крестьян, купцов, мастеровых, ремесленников, священнослужителей…
«Тверская одиссея» русского драматурга началась 10 мая 1856 года в Торжке, после чего он посетил Осташков (где был поражён бедностью и темнотой местных крестьян), через Сытьково и Бахмутово приехал в Ржев, в котором прожил десять дней. Далее отправился вниз по Волге, сделав остановки в Старице и Зубцове. 30 июня писатель побывал в Корчеве, а спустя три дня прибыл в Кимры, откуда отправился в Калязин. К сожалению, там его путешествие преждевременно закончилось: в Калязине писатель поскользнулся на пристани и сломал ногу. Это лишило его возможности путешествовать дальше. «Нельзя было и подумать ехать далее, – писал Островский своему приятелю. – Хирурги нашли важные переломы в ноге, которые не были исправлены, и я опять лежу без движения».
Впечатления Островского от поездки по Тверской губернии нашли отражение в ряде пьес, в частности, в «Грозе», «Бесприданнице», «На бойком месте». Красота волжских просторов, которыми любуется Кулигин в «Грозе», воплощает пейзажи Городни. Очевидно, что это самые лучшие произведения великого русского классика, как минимум – самые известные (ещё при жизни Островского «Гроза» и «Бесприданница» вошла в школьные хрестоматии). О Корчеве, где Островский провёл целый день, он оставил обидно короткую запись в дневнике, всего четыре слова – «В Корчеве делать нечего». А вот о Городне написал довольно большой очерк, и связано это было с тем, что Островский встретил на берегу Волги рыбаков, и, сам заядлый рыбак, долго с ними беседовал.
«В Городне жили царские рыболовы, которые вместо оброка обязаны были поставлять ко двору свежую рыбу», – начинает свой очерк Островский, добавляя, что после открытия Николаевской железной дороги Городня как ямская станция, да и весь ямский извоз на «государевой дороге» потеряли своё значение. Рыболовство в Городне Островский нашел «очень незавидным», в селе не было ни одного невода, ни одной рыбацкой артели, и во всей жизни Городни был заметен упадок. «Прежде, когда тут был проезд, все крестьяне по своим занятиям разделялись на три рода: содержателей постоялых дворов, ямщиков и рыболовов, и все имели выгоды, даже с излишком. Тут гремели дилижансы; поминутно то с той, то с другой стороны подлетали к почтовой гостинице лихие тройки; добрые господа и купцы щедрой рукой давали на водку; разжиревшие дворники брали деньги не только за харчи да за сено и овёс лошадям; брали за то, что лошадь только на дворе постояла, брали даже за тепло /за то, что вошёл в избу погреться. – прим. А.Н. Островского/. Бывало, счёты не выходили из рук у дворника и то и дело щёлкали под его толстыми пальцами. Бывало, ямщик отпряжёт своих взмыленных лошадей, у которых животы ходнем ходят, – оттого, что очень уважал господ, – сходит в гостиницу – получит с барина на водку, сдвинет маленькую шляпу на самое ухо, возьмёт в повод свою тройку, закинет связанные узлом разноцветные вожжи на плечо и отправляется прямо на постоялый двор выпить стакан-другой водки да посидеть часа полтора за чаем. А подъедет дилижанс, и в огромной кухне почтовой гостиницы поднимется всякого рода стук и шипенье; тут и рыбак находил выгодный сбыт своему товару. Как, например, москвичу не попробовать рыбки при первой встрече с Волгой? Как не съесть ушку или соляночку из стерлядей?».
Однако теперь Городня, лишившись гарантированного заработка, пришла в упадок. «Больно нас чугунка приобидела», пожаловался Островскому один из местных крестьян. «В настоящее время в Городне занимаются рыболовством человек десять, – писал Островский. – Сбывают свой товар приезжим торговцам по различной цене, глядя по рыбе и по времени, но только весьма по дешёвой». Количество улова, как сумел подсчитать опытный рыболов Островский, вряд ли превышает расходы на содержание лодок, снастей и прочих нужд. Он также описал два интересных способа ловли рыбы в Городне – «вятелями» и «поездом». «Поездом» – два параллельно движущихся челнока, на расстоянии примерно двух метров друг от друга, тянут по дну небольшую сеть, которая не имеет ни грузил, ни поплавков. «Вятели» – примитивные ловушки, сплетенные из ивовых прутьев, которые утром опускали на дно, а вечером цепляли их баграми и вытаскивали на берег. Иногда вместо ивовых ловушек использовали старые мешки. Островский обратил внимание и на то, что городенские крестьяне отправлялись на рыбалку в челноках – выдолбленных из одного ствола лодках, очень примитивных и неповоротливых.
Соответственно, и уловы у городенских рыбаков были небольшие. Налимы, щуки, окуни, головли, шерешперы (жерех), пескари, ерши, плотва. Самый массовый лов начинался в середине мая, когда в Волге начинался «ход» стерляди. Чтобы поймать «царскую рыбу», на рыбалку отправлялось практически всё взрослое население Городни. И не зря. Как упоминает в своих очерках Островский, в 1849 году в Волге близ Городни была поймана огромной величины стерлядь «которую содержатель гостиницы купец Воронов купил, представил ко двору, за что получил высочайший подарок».
Правда, писатель не упомянул, за сколько именно купили у городенских рыбаков их фантастическую стерлядь.
В своих очерках Александр Островский сделал неутешительный вывод: железная дорога фактически разрушила сложившийся веками уклад «ямщицких волостей» – прежде всего Городни и Завидово. Ямщики лишились клиентуры, но возвращаться к крестьянскому труду не спешили («от сохи не будешь богат, а будешь горбат», говорили они драматургу), предпочитая зарабатывать деньги любыми другими способами – рыбной ловлей, разовыми заказами, перевозками… Одни впоследствии переехали в Кузнецово и устроились на фарфоровый завод, другие продали дома и подались в дальние края. Впрочем, об этом сам Островский уже вряд ли узнал.
Земскова Людмила,
прихожанка храма иконы Божией Матери
«Отрада и утешение»,
г. Москва
Исповедуя долг чести
Люди чести. Долг чести. Эти слова сегодня кажутся современному поколению устаревшими, потому что многие не знают и не задумываются о том, что же они обозначают. Кого сегодня можно назвать человеком, исполняющим долг чести? О ком сегодня можно говорить, как о примере высокого служения ближнему и Отечеству? За ответом обратимся к прошлому. Ведь люди, готовые на самопожертвование ради любви, не всегда бывают оценены должным образом современниками, и лишь спустя продолжительное время, оживают в сердцах потомков. Как драгоценные жемчужины обретаются через поколения, и то лишь теми, кто стремится познать и принять их.
Трудно представить весь ужас трагедии: 4 февраля 1905 года разорвавшаяся бомба революционера-террориста разнесла на части тело Великого князя Сергея Александровича Романова, генерал-губернатора Москвы. Несколько часов собирала великая княгиня Елизавета Фёдоровна тело своего супруга на носилки, уцелело только лицо и руки. Она сама отправила телеграмму в Петербург Царю с просьбой не приезжать, опасаясь за жизнь царской семьи. Рядом – никого из родных, но Господь – всюду. Он помогает через людей и посылает ей великого князя Константина Константиновича, который, узнав о случившемся, сразу едет из Петербурга в Москву, рискуя также стать жертвой террористов. Он первый откликнулся на произошедшую трагедию. Хотя его жена Елизавета Маврикиевна была на последнем месяце беременности, они оба решают, что он должен быть рядом с Елизаветой Фёдоровной.
Великий князь Константин Константинович Романов – внук императора Николая I, член Российского Императорского Дома. Родители хотели, чтобы он посвятил свою жизнь флоту. Он обучался по программе Морского училища. На военной службе с 1876 года, участник русско-турецкой войны, награждён орденом Святого Георгия четвёртой степени, командир лейб-гвардии Преображенского полка, президент Императоской Санкт-Петербургской академии наук (1889 г.), генерал-адъютант (1901 г.), генерал от инфантерии (1907 г.), генерал-инспектор с 1910 г. Военно-учебных заведений. В 1913 г. награждён орденом Святого Владимира первой степени. Был талантливым поэтом, драматургом и переводчиком.
В 1881 г. посетил Афон, где в беседе со старцем открыл своё желание служить в духовном сане. Но ему было сказано, что его ждёт другая служба, а со временем, быть может, желание исполнится. В своём дневнике Константин Константинович пишет: «Дай, Бог, чтобы сбылись слова святого старца».
Великий князь Константин Романов был чутким другом с поэтической душой, способной разделить горе, утешить. В дневнике он пишет: «Если бы не я, бедная Элла должна была бы появляться на официальных панихидах одна… Она делает всё, что должно, думая только о других, но не о себе, принимает всех желающих выразить ей участие». Сам Господь просит учеников своих в Гефсиманском саду не спать ночью, побыть с ним в молитве. Значит очень важно человеческое участие, поддержка. Константин Романов был Елизавете Фёдоровне теперь самым близким, их соединяли не только родственные связи, но и духовное родство. Они были члены одной православной церкви, одной Божией семьи, вместе молились, вместе были в паломнических поездках ещё при жизни Сергея. Их связывали воспоминания о чудесном времени, проведённом в Ильинском. Господь даровал великим князьям Константину Константиновичу, Сергею Александровичу и великой княгине Елизавете Фёдоровне Романовым таланты творчества: все были музыкально образованы, имели актёрские и литературные дарования. Константин был прекрасный поэт, и его брат с супругой ценили и поддерживали этот дар. Елизавета Фёдоровна занималась живописью и вышиванием. Вместе играли в домашних спектаклях, участвовали в литературно-музыкальных вечерах, которые проходили в атмосфере душевного подъёма, радости и любви.
Великих князей объединяла также большая благотворительная деятельность и меценатство. Когда началась I Мировая война Константин Константинович с супругой купил у Красного Креста передвижной оборудованный лазарет и передал его 1-й Армии. Поддерживал многие замыслы Сергея Александровича и Елизаветы Фёдоровны. Они возглавляли 90 учреждений культуры, образования и благотворительности. Оказывали щедрую финансовую помощь на реставрацию Успенского и Архангельского соборов Московского Кремля, собор Василия Блаженного и других церквей. Построили Исторический музей, оборудовали называющийся ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, были попечителями Филармонического общества, помогали Строгановскому училищу. Много средств и времени уделяли сиротам, бедным и больным людям, организуя для них приюты, больницы, трудовые артели, праздники и ярмарки.
Совместное творчество, участие в делах благотворительности взаимно обогащало, сближало и воспитывало лучшие качества души, которые проявились в крепкой дружбе. Поэтому перед Константином Константиновичем не стоял вопрос, ехать или нет в Москву, чтобы поддержать в трудную минуту Елизавету Фёдоровну после убийства Сергея Александровича. Это было естественное веление сердца. Именно в скорби и печали познаётся настоящий друг. Великий князь Константин Романов на деле доказал свою преданность и исполнил долг чести, следуя евангельской заповеди «Возлюби ближнего, как самого себя». Исполнила свой долг христианской любви и великая княгиня Елизавета Фёдоровна, отдавая свои силы и заботу, духовно укрепляя детей Константина Константиновича после его смерти, особенно находясь вместе с ними в заключении в Алапаевске, где они приняли мученическую кончину в 1918 году.
Высокие душевные качества побуждали Константина Константиновича не только оказывать личную поддержку великой княгине, но и участвовать в её различных благотворительных делах после смерти мужа. Как верный друг и брат по духу, он был причастен к устройству Марфо-Мариинской обители милосердия и, предположительно, Храма-памятника иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» на Ходынском поле, в честь убиенного генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича Романова и других жертв террора.
Константин Романов верой и правдой служил императорам Александру II, Александру III и Николаю II – на войне и в мирное время. Сам был патриот и воспитал детей патриотами Отечества: пять сыновей участвовали в I Мировой войне, один из них князь Олег Константинович скончался от полученных ранений. Князья Иоанн Константинович, Константин Константинович и Игорь Константинович вместе с великой княгиней Елизаветой Фёдоровной погибли мученической смертью в Алапаевске за веру, Царя и Отечество от рук революционеров. После того, как их избили прикладами и сбросили в шахту, палачи услышали пение «Херувимской» песни. Тогда они забросали штольни ручными гранатами, завалили хворостом и подожгли. Но из шахты ещё долго слышалось пение молитв. Убийцы в страхе бросились бежать, двое из них впоследствии сошли с ума. Русская Зарубежная Церковь причислила убиенных к лику святых в чине священномучеников.
По промыслу Божиему великие князья Константин Константинович, Сергей Александрович и Елизавета Фёдоровна Романовы были соединены в жертвенном служении России, всей своей жизнью исполнив заповедь любви к ближнему и Отечеству. Своим примером они вдохновляют нас на дела добра, служения друг другу и Родине, исповедование долга чести.
При нашем храме открыта юбилейная выставка, посвящённая 150-летию со дня рождения великой княгини Елизаветы Фёдоровны Романовой. На выставке представлены старинные фотографии, биографические данные, стихи, отрывки из дневников и переписки, воспоминания современников о Великой матушке.
Экспозиция сопровождается рассказом экскурсовода о жизни преподобномученицы великой княгини Елизаветы и инокини Варвары, о значении их подвига – служения людям.
Главная цель выставки – познакомить людей с новомучениками Российскими, со смыслом их жизни, как они переносили испытания, как вели себя в трудных обстоятельствах. Детям и молодёжи необходимы ориентиры. Пример для подражания они могут найти в светлом образе великой княгини Елизаветы и преданной ей келейницы Варвары.
Поэтому мы рады представить данную экспозицию в приходах, библиотеках, школах, ВУЗах и на конференциях.
Особенностью выставки является то, что она передвижная, состоит из 7 легких стендов 60100 см каждый, удобных для транспортировки.
Посетить выставку «К 150-летию со дня рождения великой княгини Елизаветы Фёдоровны» при храме иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» вы можете каждое воскресенье после поздней литургии, предварительно уточнив время по телефону.
Для организованных групп экскурсию можно заказать на любой день недели.
Степанова Лариса,
библиотекарь санатория профилактория
«Федосьино» ВВ МВД России,
Московская область, Волоколамский район,
с. Осташёво
Субботние встречи
В удивительно красивом уголке Подмосковья, находится санаторий-профилакторий «Федосьино». Здесь отдыхают, укрепляют здоровье сотрудники внутренних войск и члены их семей. Конечно, основная задача санатория улучшить здоровье отдыхающих, но и культурному досугу уделяется много внимания. Организацией досуга в санатории занимается клуб, в состав которого входит библиотека. Отрадно, что в нашем санатории удалось не только её сохранить, но, предоставив хорошее помещение, значительно улучшить, пополнив фонд библиотеки новой литературой, благодаря начальнику санатория Зуеву Сергею Тихоновичу. Понимая, что «не хлебом единым» живет человек, он уделяет немалое внимание досугу отдыхающих, в том числе и библиотеке.
Поражает разнообразие интересов отдыхающих-читателей. Несмотря на трудную, не располагающую к романтике работу, многие любят поэзию, читают классическую литературу. Популярны книги по психологии и философии. Радостно, что многие пробуют свои силы в творчестве. В библиотеке регулярно проходят встречи с самодеятельными писателями и поэтами из числа отдыхающих. Заинтересованных слушателей обычно собирается не мало.
Библиотека стремиться удовлетворяет запросы отдыхающих, и повлиять на них выбор книг. С этой целью организовываются «Субботние встречи» различной тематики. Это и история, и литература, и искусство. Особой популярностью пользуются краеведческие вечера. История Волоколамского края настолько богата, что можно проводить массу интереснейших встреч и бесед.
Одна из популярных тем – история Осташёвской усадьбы. Она неизменно вызывает неподдельный интерес. Слушателей всегда увлекает рассказ о том, какими замечательными личностями были владельцы Осташёвской усадьбы.
Особо интересуются личностью великого князя Константина Константиновича. На вечерах, посвящённых жизни и творчеству поэта К.Р., всегда многолюдно. Я обычно показываю фильм о великом князе, рассказываю подробно о месте Осташёвской усадьбы в его жизни и завершаю литературно-музыкальной композицией по его стихам.
Равнодушных не бывает никогда. Слушателей поражает широчайший диапазон деятельности великого князя и необычайная отдача душевных сил на любом поприще. Делясь своими впечатлениями об услышанном, все соглашаются, что жизнь и деятельность Константина Константиновича достойный пример истиной любви к Родине.
Поэтическое творчество великого князя восхищает всех без исключения. Понимая, что вряд ли удастся приобрести книги со стихами К.Р., очень часто после вечера просят распечатать наиболее понравившиеся. Литература о Константине Константиновиче, представленная на выставке, тут же вся разбирается.
На вечерах я всегда рассказываю о Романовских чтениях, проводимых ежегодно в Осташёвской центр творчества и досуга «Солнышко». Как правило, людей удивляет их размах. Те, кому удается побывать на них, долго помнят об этом событии. Некоторые впоследствии становятся активными участниками. Как, например, Екатерина Образцова, Пётр Ропало, Валерий Голиков.
Пример жизни и творчества великого князя я активно использую и в работе с бойцами военной части «Федосьино». Рассказывая им о Константине Константиновиче, я больше обращаю внимание на его военную деятельность. Понятия воинского долга, чести прекрасно иллюстрируются всей жизнью Константина Константиновича. Военные стихи здесь звучат как нельзя кстати. Напряженная духовная жизнь великого князя, стремление принести пользу Отечеству являются хорошим положительным примером для молодых людей, вступающих в самостоятельную жизнь.
Проводя эти мероприятия, я убедилась, что темы о жизни и творчестве поэта К.Р. всегда вызывают у слушателей живой отклик, положительные эмоции. Люди сожалеют, что долгие годы были лишены возможности познакомиться с этой замечательной личностью.
Отдыхающие, как правило, далекие от литературы и искусства, тем ни менее тянутся к настоящему, искреннему, душой чувствуя, что это им необходимо. Я верю, что уезжая домой, они увозят с собой воспоминания, не только о хорошем лечении и отдыхе, но и частичку прекрасного, благодаря поэзии К.Р.
Ушакова Ирина,
г. Москва
Татевский учитель на службе Отечеству
«Судьба целого мира зависит от будущности русского народа»
С.А. Рачинский
Открываю кованый оклад помянника своего прадеда Иллариона Николаевича, перечитываю десятки имён усопших родственников, и за 1902 год вижу в длинном ряду на крепких пожелтевших страницах имя – Сергiя. Мне думается, что это имя учителя Сергея Александровича Рачинского, закончившего свой земной путь в 1902 году. Его по праву считали благодетелем на нашей Ржевско-Бельской земле.
Да и как не помнить и не поминать Рачинского бывшим его воспитанникам, которых он обучал Закону Божию и грамоте, пел с ними на клиросе и ходил в многодневные пешие походы в Нилову пустынь на Селигер. Заботы, молитвы, упования и надежды учителя были едиными с крестьянским народом, который окружал его, как на картине «Устный счёт…».
Прохожу по дорожке, усыпанной золотом молодых берёз, к старой школе имени С.А. Рачинского. И мне хочется узнать в хороводе ребятишек своего прадеда в нарядной косоворотке, расслышать, что сейчас скажет ему подошедший учитель – высокий, элегантный, уже немолодой человек. А слышу только шелест вековых дубов, посаженных возле школы ещё в царствование императора Александра Николаевича.
А татевский учитель – профессор Московского университета, член-корреспондент Петербургской академии наук по отделению русского языка и словесности Сергей Александрович Рачинский (1833 – 1902) представляется мне всё отчётливее по мере того, как я следую за ним в XIX век: читаю его письма, проникаюсь русской мыслью, знакомлюсь с кругом его друзей, узнаю о нём всё больше по благородным делам, которые и сегодня продолжают нам служить.
С.А. Рачинский занимает достойное место в сонме своих современников, среди которых: музыканты Пётр Чайковский и Ференц Лист, поэты Фёдор Тютчев и Каролина Павлова, писатели Лев Толстой и братья Аксаковы, педагоги Константин Ушинский и Николай Страхов, философы Василий Розанов и Алексей Хомяков. Все они составляли круг друзей Рачинского.
Трудами С.А. Рачинского положено начало педагогики для народной церковно-приходской школы, закреплённое обширной практикой. Их совместная с обер-прокурором К.П. Победоносцевым деятельность по усовершенствованию реформы образования только-только находила практическое применение и обещала колоссальные успехи. Недаром за свои труды Рачинский имел гражданский чин надворного советника, что соответствовало чинам подполковника в армии, войскового старшины у казаков или капитана II ранга.
Его стараниями воссозданы Общества трезвости, объединившие к началу XX в. десятки тысяч человек по всей стране. К великому сожалению самоотверженная работа, проведённая за два десятилетия перед революцией, Рачинским и его сподвижниками была забыта и сметена «ветром перемен».
Это к С.А. Рачинскому обращались за советами Константин Победоносцев и Сергей Шереметьев, Лев Толстой и Василий Розанов. П.И. Чайковский работал над операми «Мандрагора» и «Раймонд Люллия» по сценариям Рачинского, ценил его советы, относительно своих музыкальных произведений и посвятил ему свой «Первый струнный квартет».
За подвижнический труд сельского учителя Рачинского благодарили императоры Александр III и Николай II. Его воспитанниками были выдающийся художник, бытописатель крестьянских детей Николай Богданов-Бельский, известный петербургский священник, законоучитель царских детей, продолжатель трезвеннического движения Александр Васильев и ещё более четырёх десятков учителей и священников.
Научный мир середины XIX в. знал Рачинского как профессора Московского университета, впервые возглавившего кафедру физиологии растений, переводчика книги Ч. Дарвина «Происхождение видов».
В 1872 г. Сергей Александрович поселился в родовом имении Татево и тридцать лет жизни отдал педагогике и попечению об устройстве школ для крестьянских детей.
Учёного с мировым именем и любимца светских обществ Берлина и Веймара, Сергея Рачинского крестьяне Бельского уезда называли «отец родной» – своей любовью и заботой о «малых сих» он исполнял заповеди Отца Небесного. Семьёй Рачинских было открыто по уезду около тридцати школ для крестьян, многие из них – с интернатами. В самом Татеве была устроена лечебница, где за больными вместе с сиделками ухаживала сама Варвара Рачинская.
Своё блестящее образование, потрясающие знания во многих областях науки и искусства Рачинский перенёс в сельскую школу Татева, сам преподавал арифметику и грамматику, музыку и рисование, читал с детишками местных деревень мировую классическую литературу. Ботанику дети изучали в великолепном саду учителя, украшенном растениями, привозимыми им со всего мира. А рассказывая детям библейские истории, священник мог показать им даже смоковницы, которые тогда росли в Татеве. Мысль Рачинского «…если народ погрязнет в невежестве, то позор и проклятие нашему мёртвому образованию» перед временем невиданной революционной смуты прозвучала более чем пророчески.
Школа С.А. Рачинского выполняла задачи единые с Русской Православной Церковью: образовать человека, то есть вернуть его к Образу Божьему, по которому человек создан. Обучение детей Закону Божьему и церковному пению, толкование Священного Писания и Псалтири, пешие походы в Нилову пустынь были для детей не навязываемыми, скучными дисциплинами, а естественным продолжением их жизни, только уже осмысленным.
Если Вам доведётся посетить усадьбу Рачинских в Татеве, перед вами живо встанет мир русского дворянства, родовых и культурных связей, скреплявших благородные семейства каждого уезда, губернии, Империи. Каждый из членов семьи Рачинских, окончивших Университет в основном физико-математический и юридический факультеты, знали несколько языков, великолепно музицировали, владели художественным мастерством, что видно из их рукописей по геометрии, ботанике, сельскому хозяйству, обрамлённых портретными зарисовками и сценами из жизни. Такими были и их родственники из соседних имений: Глинки, Нелидовы, Оленины, Шереметьевы. А ещё была в их семьях дивная привычка излагать свои мысли, описывать окружающий мир, чувства, взаимоотношения, впечатления от прочитанной книги, увиденной картины, произошедшей встречи…
Предки Рачинского – польские дворяне – триста шестьдесят лет назад перешедшие в подданство русскому царю, верой и правдой послужили России в Отечественную войну 1812 г., в Крымскую и Кавказскую войны. Сергей Александрович Рачинский служил уже своим талантом учёного, педагога и литератора. Он осознавал важность обучения учителей и священников из крестьянской среды, ибо, зная и научный, и культурный, и церковный мир России, Рачинский не мог не видеть нравственное разложение предреволюционной «интеллигенции».
Статьи Рачинского «Народное искусство и сельская школа», «О первоначальном народном обучении», «Письма к духовному юношеству о трезвости» и другие звучат набатом в наше время размывания национальной культуры и наступления мировой глобализации, стирающей национальные достоинства народа, его вековые нравственные устои.
Нет, кажется, такой области – культурной и социальной, – которую бы не отметил Рачинский в своих письмах и статьях, не указал на ошибки и пути исправления. К примеру, учёный был озабочен тем, что угасает народная песня, собирал остатки этого почти утраченного ныне искусства. И только сейчас мы понимаем, что русская песня была иммунитетом народа, прививкой против чужебесия.
Учитель Рачинский настаивал на необходимости изучения в школах церковнославянского языка для более лёгкого усвоения русского языка. О значении церковнославянского пишет наш современник иерей Александр Шумский, клирик московского храма Святителя Николая в Хамовниках: «Русский язык – это древо, усыпанное драгоценными плодами, а корневая система, дающая жизнь древу русского языка – это церковнославянский язык, который незримо и тихо всё время животворит древо, питает его плоды живой водой Божией благодати. Без живого церковнославянского языка, хранимого Церковью, русский язык мгновенно умрёт».
Сельский учитель Рачинский один из немногих, кто осознал назревающую катастрофу крушения «старого мира» и взывал к тогдашнему образованному обществу: «Может быть, следует заменить учение о добрых нравах учением о нравах свободных, старое благочестие, поклонение недосказанному Богу поклонением естественному человеку – этому внешнему выражению мировых сил, доступному нашему здравому смыслу? Нет! Из глубочайшего дна нашей души поднимается сознание того, что все эти новые учения, вся эта новая нравственность для человека недаром бременящего землю, совершенно негодно…».
С конца семидесятых годов С.А. Рачинский и обер-прокурор Священного Синода Константин Победоносцев ведут активную переписку, в 1880-90-е гг. работают вместе над реформой образования. Глубоко верующий и дальнозоркий учитель имел большое влияние на государственного деятеля, а Победоносцев высоко ценил деятельность Рачинского.
После Русско-турецкой войны в Татево и окрестные деревни вернулись раненые солдаты, а кроме того, осталось много вдов и сирот, о чём Рачинский сообщал Победоносцеву – бывшему тогда членом Государственного совета. В апреле 1879 г. от него в Татево пришло письмо и 75 рублей «для вспоможения больным и раненым».
10 марта 1880 г. Победоносцев писал наследнику цесаревичу, великому князю Александру Александровичу: «Впечатления петербургские крайне тяжелы и безотрадны. Жить в такую пору и видеть на каждом шагу людей без прямой деятельности, без ясной мысли, и твердого решения, занятых маленькими интересами своего я, погруженных в интриги своего честолюбия, алчущих денег и наслаждения и праздно-болтающих, – просто надрывать душу… Добрые впечатления приходят лишь изнутри России, откуда-нибудь из деревни, из глуши. Там ещё цел родник, от которого дышит ещё свежестью: оттуда, а не отсюда наше спасение. Там есть люди с русскою душою, делающие доброе дело с верой и надеждою…
Не угодно ли, Ваше Высочество, я покажу Вам одного такого человека. Всё-таки отрадно хоть одного такого увидеть. На досуге извольте прочесть прилагаемые письма. Если Вы сочувственно примите их, то не пожалеете, что читали. Это письма приятеля моего Сергея Рачинского, поистине доброго и честного человека. Он был профессором ботаники в Московском университете, но, когда ему надоели поднявшиеся там распри и интриги между профессорами, он оставил службу и поселился в своей деревне, в самой глуши Бельского уезда Смоленской губернии, вдали от всех железных дорог. Живёт он там безвыездно вот уже около 10 лет и посвятил себя всего сельским школам, которыми и занимается с утра до ночи – в каком духе, изволите увидеть из писем. Он подлинно стал благодетелем целой местности, и Бог послал ему людей – из священников и помещиков, которые с ним работают. Отрадно читать его письма, – от них веет новым и здоровым, ободряющим духом. Тут не болтовня, а дело и истинное чувство.
В письмах отмечены карандашом страницы, на которые стоит обратить Ваше внимание».
В тот же день наследник цесаревич ответил Победоносцеву: «Искренно благодарю Вас, любезный Константин Петрович, за присланные письма. Действительно, отрадно читать их. Как завидуешь людям, которые могут жить в глуши и приносить истинную пользу и быть далеко от всех мерзостей городской жизни, а в особенности петербургской. Я уверен, что на Руси немало подобных людей, но о них не слышим, и работают они в глуши тихо, без фраз и хвастовства. Посылаю Вам при этом обратно рисунки».
Заканчивая длинное письмо к императору Александру III, написанное в трагическом 1881 г., Победоносцев писал: «…Когда-то, в минуту уныния, я представил Вашему Величеству письма Рачинского, в виде утешения, чтобы показать, какие есть люди, работающие в тёмных углах, с бодростью духа и с верою в успех делающие великие дела в малом круге своем. Осмеливаюсь и теперь предложить Вам последнее его письмо, – простой голос простого человека: может быть, и эти слова хоть на минуту освежат мысль Вашу, утомлённую официальными докладами».
Государь благодарил за письмо Рачинского, прочитанное им с удовольствием.
9 февраля 1883 года Победоносцев писал государю: «Снова осмеливаюсь явиться просителем к Вашему Императорскому Величеству – выпрашивать пособие доброму делу». Повторив прежние данные о Рачинском, он продолжал: «Это человек замечательный. Всё, что у него есть, и все средства своего имения он отдаёт до копейки на это дело, ограничивая свои потребности до последней степени. Между тем дело разрастается у него под руками, и он уже вынужден сократить его за недостатком средств». Победоносцев указывал далее, что под угрозой закрытия стоит нужная населению специальная больница, поскольку у Рачинского, создавшего её, нет уже средств на её содержание (оплата фельдшеру составляла 300 руб., содержание больных – 200 руб., прислуга, медикаменты, освещение – около 100 руб., кроме этого помещение больницы было никуда не годно и на строительство нового требовалось 1500 руб.). Подчёркивал Победоносцев, что Рачинский с просьбой о помощи не обращался.
28 февраля 1883 г. Победоносцев сообщил Рачинскому о том, что татевская больница может не закрываться. На её содержание было выделено Государем 600 руб., на постройку нового дома – 1500 руб.
30 июля 1883 г. Победоносцев пишет государю: «Смею обратить внимание Вашего Императорского Величества на присланное письмо Рачинского. Это один из бесчисленных воплей, раздающихся теперь повсюду, из всех концов России. Во время коронации особенно слышался этот всенародный зов к правительству об исцелении этой ужасной язвы, разъедающей народ, – об освобождении от кабака, перед всесильной властью коего бессилен народ, бесплодны и отдельные усилия лиц, вступающих в борьбу с кабаком и кабатчиками.
Рачинскому, живущему безвыездно в деревне, посреди народа, виднее, чем кому-либо всё это зло. Он успел сделать у себя многое, привлекая и детей, и отцов крестьян, и местное духовенство к союзу трезвости; но все эти усилия разбиваются о кабачную силу».
Высокопоучительная деятельность Рачинского на благо просвещения была оценена и с высоты Царского престола. 14 мая 1899 г. Император Николай II подал Рескрипт.
«Сергей Александрович! Многолетняя ваша деятельность на пользу народную обращает на себя особливое Мое внимание. Обширное образование ваше и опытность, приобретенную на государственной службе в Московском университете, посвятили вы, с ранних лет, делу просвещения посреди населения, наиболее в нем нуждающагося. Поселясь безвыездно в отдаленном родном имении, вы явили для всего благородного сословия живой пример деятельности, соответствующей государственному и народному его призванию. Труды ваши по устройству школьнаго обучения и воспитания крестьянских детей, в нераздельной связи с церковью и приходом, послужили образованию уже нескольких поколений в духе истиннаго просвещения, отвечающего духовным потребностям народа. Школы, вами основанныя и руководимыя, состоя в числе церковноприходских, стали питомником в том же духе воспитанных деятелей, училищем труда, трезвости и добрых нравов и живым образцом для всех подобных учреждений.
Близкая сердцу Моему забота о народном образовании, коему вы достойно служите, побуждает Меня изъявить вам искреннюю Мою признательность. Пребываю к вам благосклонный».
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукой написано: «НИКОЛАЙ».
На этот Рескрипт откликнулись более десятка тогдашних газет и журналов: «Петербургская газета» (№136 от 20.05.1899), «Гражданин» (№37, 1899) и другие. Но ещё до выхода Рескрипта о С.А. Рачинском писал редактор-издатель газеты «Санкт-Петербургские ведомости» (№ 63 6(18) марта 1899 г.) князь Э.Э. Ухтомский: «Русь ещё не оскудела людьми, занятыми созидательной работой, которые как пчёлы строят одну ячейку за другой в громадном улье нашей народной жизни. Эти созидатели изыскивают и поддерживают прочные и здоровые основы народной жизни, которые никому не удастся расшатать до тех пор, пока только будет стоять русское государство. И те люди, которые смиренно работают, веря в свои идеалы, заслуживают большого общественного внимания, т.к. они оставляют заветы будущему и передают свет новым поколениям, при которых тем придётся работать. «Созидатели» при жизни всегда не пользуются ни поклонением, ни шумным успехом, но это – общая участь всех искренних и плодотворных деятелей, заботящихся о чужом, а не о личном благе и поэтому оставивших попечение о собственной рекламе и выгодах.
Одним из самых замечательных современных русских деятелей, знатоков всей глубины русской жизни народной и «учителей века» является по профессии учитель сельский Сергей Александрович Рачинский. Он, к стыду русской интеллигенции, ей мало известен, тогда как многие современные бездарности, журнальные компиляторы и псевдоучёные играют роль в обществе, заставляют себя выслушивать и имеют какое-то сильное значение для нашей рабской читающей толпы».
Великий Князь Константин Романов (К.Р.) так же в своём дневнике писал о сильном впечатлении, произведённом на него Рачинским.
Посвятив половину жизни церковной народной школе, Рачинский передал в собственность Училищному Совету при Святейшем Синоде все свои работы по педагогике.
К вопросу о «непросвещённом народе» следует сказать, что церковно-приходских школ в Смоленской губернии к 1902 г. было 916. В них обучалось 34525 детей: 26399 мальчиков и 8126 девочек, как значится в «Обзоре Смоленской губернии за 1902 г.».
Своё делание на школьной ниве Рачинский отразил в публицистических заметках, публиковавшихся в журналах «Русский вестник», «Народное образование», газетах «Церковные ведомости», «Русь». Они характеризуют автора как крупного русского педагога-просветителя, принадлежащего к выдающемуся ряду таких народных педагогов как В. П. Вахтеров, Х.Д. Алчевская, К.Н. Вентцель. Статьи Рачинского: «Из записок сельского учителя», «Народное искусство и сельская школа», «Музыкальная заметка», «Письма к духовному юношеству» и многие другие работы вошли в книгу «Сельская школа». Она выдержала пять изданий, стала настольной книгой многих учителей, пережила советский атеизм и сегодня реально применима в школьной практике.
Рачинский ушёл из жизни 2 мая 1902 года (ст.ст.). На его погребение съехались десятки священников и учителей, ректоры духовных семинарий, писатели, учёные. Ещё в XIX в. Сергея Александровича называли русским Песталоцци, учителем века и даже учителем земли Русской. За десятилетие перед революцией о жизни и деятельности Рачинского было написано более десятка книг, опыт его школы использовался в Англии и Японии. Но ещё больший интерес к трудам педагога-просветителя проявляется сегодня, в начале XXI в., поскольку многим видится в них основательность и правда.
В наши дни в разных концах России независимо друг от друга возникают школы, духовные центры, клубы трезвости имени педагога-просветителя С.А. Рачинского. При Петропавловской и Камчатской епархии работает духовный центр по лечению заикания по методике Рачинского, создан Учебно-методический центр духовно-нравственного образования им. С.А. Рачинского и в Калининградской епархии, в московском театре Русской драмы под руководством режиссёра Михаила Щепенко более десяти лет работает духовный центр и клуб трезвости им. Рачинского, на кафедрах столичных университетов защищаются десятки диссертаций на темы, касающиеся жизни и деятельности татевского учителя.
Бархатова Анна,
корреспондент Русской народной линии,
г. Санкт-Петербург
В Доме Романовых воплотился образ всей России, её талантов
В Мраморном дворце почтили память великого князя Константина Константиновича Романова …
16 июня в Мраморном дворце состоялось представление уникальной литературно-музыкальной исторической композиции, посвящённой памяти выдающегося русского государственного деятеля, президента Императорской академии наук, поэта и драматурга великого князя Константина Константиновича Романова (К.Р.), скончавшегося 100 лет назад, 2 июня (по старому стилю) 1915 года. Идея этого действа принадлежит настоятелю Леушинского подворья, протоиерею Геннадию Беловолову.
О том, как возник замысел уникальной литературной экскурсии, отец Геннадий поведал корреспонденту РНЛ следующее: «Будучи почитателем Дома Романовых, я всегда помню, что в этой блистательной семье воплотился образ всей России, её талантов. Дом Романовых – это не только царственные особы, это большая, необычайно одарённая семья, в которой были поэты, художники, композиторы, историки, флотоводцы. В преддверии грядущей даты – 100-летия со дня смерти знаменитого поэта К.Р. – великого князя Константина Романова, я был уверен, что в Мраморном или в Павловском дворцах она будет хоть как-то отмечена.
Можете представить моё недоумение, смятение, огорчение, когда я узнал, что абсолютно никаких мероприятий не планируется. Я поделился своей скорбью с сотрудником Суворовского музея диаконом Игорем Ларичевым и у нас возникла идея провести день памяти К.Р. в интерьерах его родового гнезда – в Мраморном дворце. Заместитель директора музея «Мраморный дворец» Людмила Ивановна познакомила нас со старшим научным сотрудником Владимиром Евгеньевичем Андреевым, который любезно согласился рассказать всё, что он знает о великом князе. Когда я пригласил народного артиста России Николая Сергеевича Мартона поучаствовать в этой литературно-музыкальной композиции, он с полуслова согласился, так как хорошо знает и любит творческое наследие Константина Константиновича и совсем недавно записал диск «Во имя доблести, добра и красоты» со стихами К.Р. Так родилась эта уникальная живая экскурсия в прошлое, эта литературно-музыкальное действо с погружением в атмосферу прошлого века».
Литературно-музыкальная историческая композиция представила собой сочетание рассказа о жизни и творчестве великого князя с чтением стихов К.Р. В.Е. Андреев и Н.С. Мартон кропотливо согласовывали тексты этой литературной экскурсии. В каждом зале мемориальной экспозиции, воссоздающей интерьеры личных апартаментов К.К. Романова, раскрывалась определенная сторона его жизни и творчества, в каждом зале звучали соответствующие теме стихи К.Р. В музыкальном салоне были исполнены фортепианные произведения той эпохи ученицей музыкальной школы города Петропавловска-Камчатского Антониной Викторовной Музыкант. Рояль, на котором играла Антонина – точная копия инструмента, имевшегося у великого князя.
Сочетание рассказа ученого-исследователя с чтением стихов одним из лучших актеров Санкт-Петербурга и музыкой в исполнении юной пианистки с Камчатки, с атмосферой подлинных комнат, где жил великий князь – всё в совокупности создало удивительную, целостную композицию в честь 100-летия со дня его кончины. Образ Константина Романова воплотил Николай Сергеевич Мартон – ему не нужен был для этого ни грим, ни особый костюм – весь внешний облик артиста своей величавостью, статью, благородством напоминал фигуру великого князя. Получившаяся литературно-музыкальная композиция оказалась столь удачной, что присутствующие высказали пожелание повторить её на сцене Александринского театра, где служит Н.С.Мартон.
В группе экскурсантов было около 15 человек, прихожане Леушинского подворья, а также гости – доктор филологических наук, сотрудник Института русской литературы (Пушкинский Дом) Алексей Маркович Любомудров, президент фонда «Поэзия улиц» Людмила Евгеньевна Моренцова, иерей Виктор Музыкант из Петропавловска-Камчатского, протоиерей Алексий Дункан из Нью-Йорка.
Отец Алексий Дункан хорошо помнит младшую дочь великого князя К.К. Романова – княжну Веру Константиновну, с 1951 года проживавшую в Нью-Йорке. Она часто посещала Православную семинарию в Джорданвилле, где он учился, и по существующей там традиции вручила ему, как и всем выпускникам, аттестат об окончании этого учебного заведения. По словам священника, Вера Константиновна была поразительно скромной, простой и одновременно царственной женщиной. Она, будучи княжной императорской крови, признанной эмигрантскими монархическими организациями «легитимной наследницей Российского Престола», не позволяла величать себя никакими титулами, а просила обращаться к ней лишь по имени-отчеству, Вера Константиновна.
Живое свидетельство нашего современника ещё более приблизило прошлое и личность замечательного сына России к собравшимся в этот день в Мраморном дворце, как будто они в самом деле сподобились высокой чести быть на приеме у великого князя Константина Константиновича.
Торжественная часть встречи завершилась не менее великолепной поминальной трапезой в личных покоях великого князя, состоявшей из игристого пунша, поданного к столу по офицерской традиции (К.К. Романов был командиром лейб-гвардии Преображенского полка), белевской яблочной пастилы – любимого десерта Константина Константиновича и знаменитого в XIX веке чая Павла Кузмичёва. Баночка этого душистого напитка прибыла к трапезе прямо из Парижа, где французская чайная компания раскручивает старинный эмигрантский русский бренд «Kusmi Tea». Так как Павел Кузьмичёв являлся поставщиком Двора Его Императорского Величества, то можно утверждать, что его чай был на столе великого князя.
Экскурсия стала ещё и молитвенным, духовным соприкосновением с личностью великого князя, поскольку в его потайной комнате, о которой почти никто не знал и которую он называл «кельей», была отслужена панихида. Участники встречи как будто заглянули в глубь души Константина Константиновича и поняли, что испрашиваемое им у Императора Александра III разрешение уйти в монастырь – не поза, а искреннее желание. Соприкосновение с деятельностью Константина Константиновича произошло через рассказ В.Е. Андреева, который 30 лет занимается его наследием, соприкосновение с лирой – через стихи в исполнении Н.С. Мартона, соприкосновение с бытом – через пребывание в его апартаментах.
Владимир Евгеньевич напомнил, что Константин Константинович был ещё и прекрасным отцом, воспитав всех своих детей (шестерых сыновей и троих дочерей) в Православной вере и любви к Отечеству. Один из сыновей Олег геройски погиб, сражаясь за Россию; трое: Иоанн, Константин, Игорь, убитые большевиками в Алапаевске, причислены Русской Православной Церковью за рубежом к лику новомучеников; а дочь Татьяна приняла монашеский постриг с именем Тамара и закончила свой земной путь игуменьей русского Вознесенского монастыря на Елеонской горе.
Как отметил В.Е. Андреев, великий князь Константин Константинович Романов был человеком огромного дарования и единственный из Дома Романовых, которого народ знал и принимал безраздельно. Вряд ли найдется другой великий поэт царского рода, который при своей жизни может услышать своё стихотворение, исполняемое как народная песня. Бывает, что авторские стихи становятся народными, но уже после смерти поэта, а стихотворение К.Р. «Умер, бедняга! В больнице военной/ Долго родимый лежал;/ Эту солдатскую жизнь постепенно/ Тяжкий недуг доконал…» стало популярной русской народной песней ещё при жизни Великого Князя.
Этот литературно-музыкальный вечер явился лишь началом празднования 100-летия преставления великого князя, так как на нём были достигнуты договоренности объединить усилия Института русской литературы, музея «Мраморный дворец», Павловского музея-заповедника и Суворовского музея и провести Всероссийскую конференцию, посвящённую наследию великого князя Константина Константиновича Романова. Предположительно, конференция будет проводиться в день Ангела Константина Константиновича Романова – 2 октября, когда совершается память святого благоверного князя Константина Ярославича – небесного покровителя К.Р. Организаторы будущей конференции приглашают всех желающих к участию и сотрудничеству, для чего нужно связаться с ними по телефону +7-911-968-09-60.
Необходимо беречь и популяризировать наше культурное и историческое наследие, помнить с благодарностью таких самоотверженных сынов нашего Отечества, как великий князь Константин Константинович Романов, много потрудившийся во благо Родины. А то что же получается? Ненавистники России превозносят своих пустых, ничтожных кумиров до небес, а наши подлинные бриллианты русской культуры, герои духа, корифеи искусств остаются в безвестности. Нам не хватает любознательности и любви, чтобы вспомнить о них и достойно почтить их память! Но никто этого не сделает за нас, нам самим надо потрудиться, зажечь свечу памяти и следить, чтоб она не угасла.
18.06.2015
Просмотрено (108)