Л.В. Шумская , пресс-секретарь

Елизаветинско-просветительского общества г. Москва

Дети в семье последнего российского императора Николая II :

воспитание и любовь, благочестие и подвиг

Их истинное величие проистекало не из их царского сана, а от той удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своем уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти» (воспитатель царевича Алексея Пьер Жильяр о детях последнего Российского царя).

6 мая 1868 г. в царской семье произошло радостное событие: у императора Александра II появился первый внук! Младенца нарекли Николаем. Ему суждено было стать восемнадцатым и последним императором из династии Романовых – Николаем II.

Николай II принял монарший скипетр на переломе эпох; ему пришлось стоять у руля огромной державы в сложное и бурное время, когда подвергались переосмыслению и отбрасывались многие традиционные идеологические ценности, когда все громче звучали голоса о необходимости преобразования России по меркам западных стран. Молодой император, выросший и воспитанный в простой атмосфере патриархальной русской семьи, в первые годы своего правления никаких новаций не признавал, намереваясь «твердо и неколебимо» стоять на страже тех принципов власти, тех устоев и основ, которые так твердо и последовательно отстаивал его отец – Александр III.

Бог, Россия и семья являлись важнейшими жизненными ценностями последнего российского императора. Он был глубоко верующим человеком, и это многое объясняет в его судьбе. С детских лет он строго соблюдал все православные обряды, хорошо знал церковные обычаи и предания. Вера наполняла жизнь царя и его семьи глубоким содержанием, помогала переносить многочисленные потрясения и невзгоды.

Но несчастья сыпались на Россию и её царя как из рога изобилия. Японская война сменилась войной с Германией. Внутри страны назревала революция. Близкие царю и семье люди оказывались предателями. До самого конца он делал, что мог. Для жены и 5-х детей этого было очень много. Для России – недостаточно.

Ни для кого не секрет, что основа всякой семьи – это брак. И чем брак счастливее, тем легче переносить тяжести и невзгоды, горести и испытания.

Брак Николая II и его жены Александры Федоровны, урожденной принцессы из Гессенского дома, младшей дочери владетельного герцога Людвига IV и его жены, дочери королевы Виктории, английской принцессы Алисы, можно назвать счастливым. Так как был построен на прочном «основании» – на любви, которую они пронесли до своего последнего земного часа.

Николай II ждал этого брака несколько лет, и теперь великое горе – потеря отца – смерть Александра III, в его жизни соединилось с великой радостью.

Они прожили в мире и согласии почти четверть века, и никогда этот союз не омрачила ни одна ссора или серьезная размолвка. И через годы после свадьбы они сохранили друг к другу столь же страстные чувства, как и в молодости. А люди злословили, сочиняли небылицы, распространяли их. Отголоски тех лживых измышлений до сих пор можно найти в некоторых публикациях. Трудно себе даже представить, как один из них мог бы пережить другого. О силе любви двух этих людей написано множество строк, свидетельствуют об этом и шестьсот тридцать писем, найденных в чемоданчике последней русской царицы.

Весь внешний и духовный уклад жизни Царской Семьи представлял собой типичный образец жизни простой русской семьи. Отец и мать поддерживали авторитет друг друга. Оба сознательно проводили идею «единой плоти и единого духа». Отношения супругов отличались искренней любовью, сердечным взаимопониманием и глубокой верностью. «Не верится, что сегодня двадцатилетие нашей свадьбы! – записал 27 ноября 1914 года в дневнике Николай Александрович. – Редким семейным счастьем Господь благословил нас; лишь бы суметь в течение всей оставшейся жизни оказаться достойным столь великой Его милости».

Об этой любви до сих пор говорят их дневники и письма. Тысячи заклинаний в любви. «Я твоя, а ты мой, будь уверен. Ты заперт в моем сердце, ключик потерян и тебе придется остаться там навсегда». Николай не возражал – жить в ее сердце было настоящим счастьем. 

— Если б только ты знала как это поддерживает меня… право не знаю, как выдержал бы я все это, если бы Богу не было угодно дать мне тебя в жены и друзья.
«На почве общего разложения семейных нравов, как русского, так и западноевропейского обществ, семья русского самодержца представляла столь же редкое, сколь и сияющее исключение,»- писал А.А.Масолов, начальник Канцелярии Императорского двора.
Мудрость, с которой императрица относилась к браку, сохранили ее записи. В них удивительная внутренняя сила, дарованная для борьбы с жизненными проблемами, возвышенность и глубина чувств, деятельная готовность помочь… Вот некоторые строчки:

‒ первый урок, который нужно выучить и исполнить в браке, это терпение… терпение и любовь преодолевают все, и две жизни сливаются в одну более благородную, сильную и полную… пусть оба сердца разделяют радость и страдание, пусть делят пополам груз забот о своих детях и обо всем дорогом для них. Почему бы не поговорить друг с другом о своих искушениях, сомнениях, тайных желаниях и не помочь друг другу сочувствием?

‒ долгом в семье является бескорыстная любовь. Надо забыть свое «я», посвятить себя другому… удерживайтесь от ссоры… не ложитесь спать, затаив в душе чувство гнева… в семейной жизни нет места гордости… Женщина, чье сердце не трогает вид горя, которая не стремится помочь, когда это в ее силах, лишена одного из главных женских качеств, которые составляют основу женского естества.

‒ Бог да благословит тебя, мой единственный, мое все… Сомневаюсь, что существовали счастливые жены как я, — такая любовь, такое доверие, такая преданность, которую ты показал мне в течение этих долгих лет, знавших счастье и горе.

‒ О! пусть Бог поможет каждой матери понять величие и славу предстоящего ей труда, когда она держит у груди своей младенца, которого ей нужно вынянчить и воспитать…с благоговением примите свою ношу. Самое богатое наследство, которое могут родители оставить своим детям, ‒ это счастливое детство…

Итак, в этом браке любви родилось пять чудесных и красивых детей, которых обожали родители и всё их окружение.

Жизнь всей царской семьи — родителей, княжон Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии и цесаревича, была подчинены сплошным правилам. Этикет, приёмы, поездки и множество ответственных мероприятий почти не оставляли им свободного времени. Но всё равно дух любви, доверия и помощи друг другу всегда присутствовал в этой семье.

Именно эта поддержка друг друга помогла родителям перенести и со смирением принять известие о неизлечимой болезни единственного сына – цесаревича Алексея. Гемофилия ‒ страшный диагноз, с которым человек не может вести обычный образ жизни: обычный удар, толчок или падение грозит ему серьёзным кровоизлиянием и смертью. Маленький Алексей почти всё своё детство провёл в постели. Ему были недоступны игры и шалости ‒ они бы стоили ему жизни. А страдания его подчас были так невыносимы, что семилетний мальчик после трёх суток лихорадки и боли спрашивал мать-императрицу Александру Федоровну: «Мама, почему я не могу умереть?».

Родители во все времена старались дать детям лучшее, в первую очередь ‒ здоровье, образование и воспитание. Огромное значение «дошкольному» воспитательному процессу придавалось и в императорской семье. Все совершенно отчетливо понимали, что со временем эти мальчики будут управлять огромной империей, а девочки станут женами владетельных персон.

Когда в семье Николая II с промежутком в два года начали одна за другой рождаться дочери, то, естественно, стали немедленно решаться проблемы, связанные с подбором бонн, нянь и воспитателей. Императрица Александра Федоровна была первой и последней императрицей, столь «плотно» вникавшей в проблемы детской. Сначала, следуя традиции, из Англии выписали няню-англичанку мисс Орчи. Особый статус этой няне придавало то, что ее прислала своей правнучке английская королева Виктория. Здесь следует два слова сказать о воспитании самой Александры Федоровны, чтобы понимать, почему английский стиль воспитания был так близок царской семье: В шестилетнем возрасте Аликс потеряла мать, и большую часть своего детства и юности она провела в Англии, как и ее родная сестра Элла – прмц Елисавета Федоровна, при дворе бабушки королевы Виктории, которая души не чаяла в своей младшей внучке. Принцесса была удивительно ласковым, нежным ребенком. Близкие называли ее Санни (Солнышко). Все биографы царицы Александры уверяют, что смерть матери серьезно повлияла на характер будущей царицы, сделав из жизнерадостного существа замкнутое и печальное создание. Не подлежит сомнению, что это трагическое событие маленькая Алиса-Аликс переживала глубоко и долго. Душевная рана от потери матери осталась на всю жизнь.

 Достоверных свидетельств той поры ее жизни сохранилось чрезвычайно мало. В то же время хорошо известно, что из всех детей Людвига IV именно младшая дочь с ранних пор отличалась невероятной аккуратностью, как и тягой к серьезным занятиям и предметам. Она великолепно выучилась играть на фортепьяно, и ее мастерство граничило с виртуозностью. Она прекрасно шила, вязала, вышивала, знала названия растений и птиц, разбиралась в европейской литературе и истории. Окружающих удивляло, что принцесса еще с юности тянулась к серьезным сочинениям по теологии и философии. Она не сильно увлекалась чтением романтических рыцарских романов. Ее интересовали сущностные вопросы бытия, вопросы жизни и смерти. Она читала и конспектировала сочинения философов и мыслителей и, как и ее покойная мать, была чрезвычайно религиозна.

Так вот, навыки, полученные с воспитанием в Англии, императрица вольно или невольно переносила и на своих детей.

Одевали детей просто, без излишней роскоши, в соответствии с семейными традициями и детской модой. Первые три года жизни мальчиков и девочек одевали одинаково, в так называемые «детские платьица». Дома это могло быть что-то батистовое, светлое, в кружевах и оборочках, а на улице — теплое, шерстяное. Известны фотографии цесаревича Алексея Николаевича в возрасте двух лет, на которых он снят в суконной двубортной курточке и темной юбочке в широкую складку.

Сестер, как и было принято в дворянской среде, часто одевали одинаково. Разнились лишь некоторые детали.

Обычная же одежда была довольно простой. Ольга Николаевна вспоминала, как выглядела в тринадцать лет, когда впервые приехала в Германию навестить деда: «Волосы мне зачесывали назад и заплетали в косу; никаких украшений, кроме простой нитки жемчуга, и два платья из белого муслина, совершенно скромные, чтобы менять одно на другое».

Для торжественных случаев (например, посещения церкви) у сестер были одинаковые платья, состоящие из муслиновой юбки и бархатного корсажа фиолетового цвета. К такому платью надевалось жемчужное ожерелье — подарок персидского шаха. Из трех сестер только старшей разрешали при этом еще прикалывать цветы. Стоит сказать, что ношение драгоценных камней в слишком юном возрасте вообще не приветствовалось правилами хорошего тона. Юные особы могли себе позволить лишь тонкие золотые или серебряные цепочки, гладкие золотые браслеты, бусы из полудрагоценных камней. В качестве наиболее торжественного варианта — как раз жемчужные нити. Взрослые девицы могли носить также тонкие («девичьи») колечки со скромным бриллиантиком. Все остальные драгоценности — все эти бриллиантовые и рубиновые колье, сапфировые тиары и изумрудные броши, которыми так славился дом Романовых, — поступали в руки великих княжон только после свадьбы.

Строгий стиль воспитания соблюдался и в еде. Детей не перекармливали и не приучали к перехватыванию лакомств в промежутках между едой. На завтрак кормили овсянкой или хлебом и молоком. К чаю подавали хлеб с маслом, варенье и английское печенье. На второй завтрак — бутерброд с мясом. На обед чаще всего были бараньи котлеты с зеленым горошком и печеной картошкой или ростбиф, на ужин — суп и рыба с картошкой. Даже если дети этих блюд не любили, капризничать не смели и ели без разговоров, что дают. С семи лет в большинстве семей императорского дома дети начинали обедать вместе с родителями и гостями.

По этикету никто из императорской семьи, пребывая в России, не должен был заходить в магазины (за границей было можно). Владельцы магазинов присылали товары прямо во дворец — из года в год одни и те же. О новинках ничего известно не было; вообще газеты в детские приносить было запрещено. Родителям дети часто изготавливали подарки сами: вышивали что-нибудь, клеили или выпиливали лобзиком. Карманных денег у детей не было; цен они не знали, и если они что-нибудь покупали, это оплачивалось из казны.

Очень редко дети имели возможность сами выбирать себе игрушки. Это они могли делать либо в Ялте, либо за границей. Няня-англичанка вспоминала, как в 1900 г. в Дармштадте она зашла с 5-летней великой княжной Ольгой Николаевной в магазин игрушек. Ольга долго выбирала и, наконец, попросила купить ей самую маленькую игрушку. Когда ее просили выбрать что-нибудь еще, то она отказалась это сделать, заявив, что другие красивые игрушки купят другие девочки.

Большая часть игрушек оказывалась в игральных комнатах царских детей в качестве подарков. Иногда детям дарили игрушки совсем простые люди. По мере того как росли дети, во всех императорских резиденциях Николая II возобновлялись игральные комнаты. При этом игрушки девочек хранились в их комнатах, а цесаревичу Алексею «по статусу» выделили «свою» отдельную игровую комнату.

Анна Вырубова вспоминала: «За 12 лет я никогда не слыхала ни одного громкого слова между ними, ни разу не видала их даже сколько-нибудь раздраженными друг против друга».
Успехи воспитания детей в семье последнего русского императора оказались несомненными: великие княжны выросли простыми, ласковыми, образованными девушками, ни в чем не выказывавшими своего положения в обращении с другими»

ОТМА

«В общем трудно определимая прелесть этих четырех сестер состояла в их большой простоте, естественности, свежести и врожденной доброте» (П. Жильяр).

ОТМА — так по первым буквам своих имён девочки придумали свой знак, которым подписывали все общие письма и открытки.

3 ноября 1895г – Ольга Николаевна Романова

10 июня 1897г- Татьяна Николаевна Романова

26 июня 1899г. – Мария Николаевна Романова

18 июня 1901г. – Анастасия Николаевна Романова

Быт Царской Семьи намеренно не был роскошным, поскольку родители боялись, что богатство и нега испортят характеры детей. Девочки жили в двух комнатах. Сестры разделялись на старшую и младшую пары. В комнатах сестер в Царскосельском дворце стены были выкрашены в серый цвет, потолок расписан бабочками, мебель выдержана в белых и зеленых тонах, проста и безыскусна. Девочки спали на складных армейских кроватях под толстыми синими одеялами. Кровати были легкие, их можно легко было двигать, чтобы зимой оказаться поближе к теплу, а летом ‒ поближе к открытым окнам. У каждой Великой Княжны было по небольшой тумбочке и диванчики с маленькими расшитыми думочками, стены украшали иконы и фотографии. Фотографировать девочки любили сами; сохранилось огромное количество снимков, сделанных, в основном, в Ливадийском дворце – любимом месте отдыха. Немаловажную роль в образовательном процессе играли «собственные» библиотеки девочек. Сейчас эти книги с экслибрисами княжон хранятся в Москве в Российской государственной библиотеке. Очень много книг детям дарили, книга была почти обязательным подарком во время семейных праздников.

Дети вставали в 8 часов, пили чай и занимались до 11 часов. Учителя приезжали из Петрограда. В Царском Селе жили только Гиббс и Жильяр. Иногда после уроков перед завтраком совершалась недолгая прогулка. После завтрака – занятия музыкой и рукоделием. Обед и снова уроки.

На «детской половине» находилась также комната, которую использовали как учительскую и одновременно музыкальную комнату. В ней стояли два прекрасных пианино Санкт-Петербургской фабрики Оффенбахера. В комнате хранились многочисленные коллекции различных кустарных и ботанических изделий. Разбираться в них научила своих детей сама императрица.

Одна из последних близких подруг Императрицы Александры Федоровны Лили Ден (Юлия Александровна фон Ден) вспоминала о днях, проведенных с Царской Семьей: «Жили мы тогда счастливой жизнью. Великие Княжны на глазах превращались из девочек в цветущих, очаровательных девушек. Не скажу, чтобы они были похожи друг на друга внешне, каждая из Их Высочеств обладала характерной для нее внешностью. Но все они были наделены милым нравом».

Поговорим о каждой из них немного: Старшая ‒ Великая княжна Ольга Николаевна. Из всех сестер Она, по мнению Ее учителей, была Самая умная, Самая музыкальная, Она обладала абсолютным слухом. Она могла сыграть на слух любую услышанную мелодию, переложить сложные музыкальные пьесы… Ольга Николаевна была очень непосредственна, иногда слишком откровенна, всегда искренна. Красивая, она обладала внешностью русской красавицы.

Вот выдержки из писем, иногда оставляемых на ночь матерью для своих дочерей. Так, например, чем отвечала Александра Федоровна на капризность и своенравие Своей горячо любимой старшей Дочери: «Ты бываешь такой милой со Мной, будь такой же и с Сестрами. Покажи Свое любящее сердце. Чувствуешь себя такой несчастной, когда кто-то на тебя сердится. Мы все должны переносить испытания: и взрослые люди и маленькие дети, Бог преподает нам урок терпения. Я знаю, что для Тебя это особенно трудно, так как Ты очень глубоко все переживаешь и у Тебя горячий нрав».

Вторая дочь – Татьяна, Таня, Татя, Татьяночка или Танюшка. Современники описывают ее как высокую и стройную девушку с темно-каштановыми волосами и темными серо-голубыми глазами, с красивыми, четко очерченными чертами лица, изящной фигурой и прямой осанкой, соответствующей дочери императора. Многие придворные считали ее самой красивой из великих княжон. Татьяна была практичной и имела природный талант руководителя. Сестры прозвали ее «гувернанткой», и к родителям с разными просьбами всегда отправляли именно ее.  Она также изучала богословие и пыталась разобраться в понятиях добра и зла, страдания и прощения, человеческого предназначения на земле. В ее дневнике много настойчивости и решимости: «необходима упорная борьба, поскольку за добро платят злом, и зло правит». 

Третья дочь царственной четы Мария Николаевна, родилась 14 (26) июня 1899 г. Все описывают Марию как подвижную, веселую девочку, крупную для своего возраста, с русыми волосами и большими темно-синими глазами, которые в семье ласково называли «Машкины блюдца». С самого детства все окружающие отмечали добродушие, сердечность, ровный, веселый характер и приветливость Марии. Особенно Мария была привязана к отцу, на которого она более всего и походила. Приветливая, она любила и умела поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. Во время прогулок в парке она, бывало, заводила разговор с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как звать жену, сколько детишек, сколько земли и т. П.

Мария часто подчинялась в проказах своей восторженной и энергичной младшей сестре, но всегда просила прощения, хотя и не могла остановить Анастасию, когда та что-то задумывала. Так под влиянием Анастасии Мария стала играть в новомодный тогда теннис, причем, увлекшись не на шутку, девочки не раз сбивали со стен все, что на них висело. Они также любили заводить на всю мощь граммофон, танцевать и прыгать до изнеможения. Прямо под их спальней находилась приемная Императрицы, и та была вынуждена время от времени посылать фрейлину, чтобы утихомирить баловниц, так как музыка и грохот не давали ей разговаривать с посетителями.

Последняя из дочерей Анастасия — круглолицая, голубоглазая, с пшеничного цвета волосами, росла очень подвижным и энергичным ребенком. Домашние звали ее «маленькой», Настаськой, Настей, «кубышкой» – за небольшой рост и кругленькую фигуру, и «швыбзиком» – за подвижность и неистощимость в изобретении шалостей и проказ.

Во время Первой мировой войны вся Царская семья включилась в работу по оказанию помощи раненым и нуждающимся. Старшие Великие княжны возглавили Комитеты по сбору помощи. Александра Федоровна с первых дней войны принялась за организацию складов белья, оборудования для госпиталей и санитарных поездов и сама, когда позволяла здоровье работала в Лазарете Царского села. Она запланировала создание большой сети госпиталей и лечебниц от СПБ до Харькова и Одессы. С ее помощью по всей Росси стали открываться ясли, чтобы матери могли трудиться и кормить семьи, пока на войне были их мужья. Каждый день Александра Федоровна пишет мужу в действующую армию, как обстоят дела с больными, как мужественно они переносят операции, как просят ее остаться на ночь у изголовья, потому что боятся смерти. И она никому не отказывает….

В Царском селе в это время Их Величества еще больше упростили и без того простой образ жизни своего двора, посвятив себя работе. Государь лично потребовал чтобы был сокращен стол. Ее Величество в свою очередь сказала, что ни себе, ни Великим княжнам не сошьет ни одного платья, кроме форм сестер милосердия. Все личные деньги Их Величеств в это время шли на благотворительность.

А. А. Мосолов вспоминал: «Во время войны, сдав сестринские экзамены, старшие Княжны работали в царскосельском госпитале, выказывая полную самоотверженность в деле… У всех четырех было заметно, что с раннего детства им было внушено чувство долга. Все, что Они делали, было проникнуто основательностью в исполнении. Особенно это выражалось у двух Старших. Они не только несли в полном смысле слова обязанности заурядных сестер милосердия, но и с большим умением ассистировали при операциях… Они исполняли все, что Им приказывали доктора, и даже мыли ноги раненым, чтобы тут же, на вокзале, очистить раны от грязи и предохранить от заражения крови. После долгой и тяжелой работы Княжны с другими сестрами размещали раненых по палатам.

Лучше всего об этом скажут их записи в дневниках:

Из дневника Ольги Николаевны

6 октября

«Знамение», перевязка. У меня Микертумов 16-го гренадерского Мингрельского полка, ранен в руку. Гайнулин — 4-го стрелкового Кавказского полка, тоже в руку. Лютенко 202-го Гурийского полка, резали грудь. Кусок кости вынули под хлороформом. Татьяниному Арутинову 1-го стрелкового Кавказского полка, вынули из щеки-шеи шрапнель, вышедшую через левый глаз…» (Из дневника Татьяны Николаевны).

Суббота, 13 сентября 1914 г.

«…Сегодня была на двух операциях, моего вчерашнего Гирсенока, ему разрезали ногу и вынимали куски раздробленной кости, и потом Ольгиному Огурцову из кисти правой руки то же самое. Потом сидели в 3-й палате. Заходили к остальным.»

Обеим княжнам нет и 20-ти. И так изо дня в день на протяжении 3-х лет. Имена новоприбывших, описание ранений, записи об операциях и о перевязках.  То, на что невольно обращаешь внимание прежде всего, это — присущее обеим чувство ответственности за каждого солдата и офицера, доверенного им врачами. Предметом личных дневников, то есть, делом личным, становятся данные о температуре пациентов, об изменении их самочувствия, о первых признаках улучшения и, наконец, о выздоровлении и выписке. А какое количество имен хранят их дневники! Иедигаров, Малама, Карангозов, Гординский, Кобылин и Гуманюк, Емельянов, Цапунов, Вартанов, Малыгин, Таубе, Мейер, Иванов, Силаев и Шах-Багов…Десятки, сотни… И для каждого находилось доброе слово. Уже после возвращения офицеров на фронт, известий о них  в царской семье ждали так же, как и о родственниках, мобилизованных в годы Первой мировой.

По-домашнему тикали часы в лиловой гостиной, вечерами все четверо устраивались возле матери и принимались за рукоделие, как тысячи женщин по всей России. Вязали носки, шарфы и даже шили одеяла для солдат, для фронта. И даже младшая, непоседливая Анастасия, подписывавшая письма «Настаська. Швыбзик» и ни при каких обстоятельствах не желавшая быть серьезной, склонялась над вязанием и деловито участвовала в формировании посылок.

В письме Татьяны к родителям от 15 августа 1915 г. видно желание разделить с ними тяготы войны: «Я все время молилась за Вас обоих, дорогие, чтобы Бог помог Вам в это ужасное время. Я просто не могу выразить, как Я жалею Вас, Мои любимые. Мне так жаль, что Я ничем не могу помочь… В такие минуты Я жалею, что не родилась мужчиной».

Во время войны Мария и ее младшая сестра Анастасия по примеру старших сестёр посещали раненых солдат в госпитале, при этом очень сокрушались, что из-за юного возраста не могут стать настоящими сестрами милосердия, как старшие Великие Княжны Ольга и Татьяна. Но все же и они чем могли приносили пользу раненым: развлекали солдат, читали им вслух. Анастасия часто приводила свою собачку, и та отплясывала на задних лапках, вызывая неизменный смех.

«Без сомнения, Анастасия побила в семье рекорд по поступкам, заслуживающим наказания, поскольку в проказах она была настоящим гением», – вспоминал Глеб Боткин, сын придворного медика Евгения Боткина, позднее погибшего вместе с Царской Семьей в Екатеринбурге.

И для младших опыт милосердия не прошел бесследно. В 1917-м под арестом, во время эпидемии кори, царские дети будут терпеливо ухаживать друг за другом, а в Сибири на последнем «отрезке» их пути Мария, как самая крепкая и сильная из сестер, последует за родителями в Екатеринбург для того, чтобы принять на себя заботы о больной матери.

Цесаревич Алексей ‒ пятый ребенок Николая II и Александры Федоровны. «Незабвенный великий для нас день, в который так явно посетила нас милость Божья. В 12 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем.» Так записал в своем дневнике император Николай II 30 июля (по старому стилю) 1904 г. Долгожданное событие произошло 12 августа (по новому стилю) 1904 года, через год после паломничества Царской семьи в Саров на торжества прославления преподобного Серафима. Казалось, начинается новая светлая полоса в их семейной жизни. Но уже через несколько недель после рождения Царевича Алексея выяснилось, что он болен гемофилией. Жизнь ребенка все время висела на волоске: малейшее кровотечение могло стоить ему жизни. Страдания матери были особенно сильны, именно болезнь Алексея окончательно подорвала ее здоровье.

Его появления на свет ждала долгие годы не только семья Романовых, но и вся Россия, потому что значение этого мальчика для страны было огромным. Алексей стал первым (единственным) сыном императора, а значит – Наследником Цесаревичем, как официально назывался наследник престола в России. Появление его на свет определило, кому в случае смерти Николая II пришлось бы возглавить огромную державу. Жизнь этого мальчика с рождения была подчинена одному – будущему царствованию. Сразу после рождения маленький Алексей был внесен в списки двенадцати гвардейских воинских частей. Мальчик был буквально «светом в окне» для родителей. Особенно для матери. Тем более, что единственный, вымоленный у Бога сын оказался глубоким инвалидом, которому врачи ничем помочь не могли. Отныне весь распорядок жизни наследника был подчинен одной главной цели – оградить его от малейшей опасности. Живой и подвижный, Алексей теперь был вынужден забыть об активных играх.

Распорядок жизни его сестер напрямую зависел от его самочуствия: из-за продолжительных кризисов вся семья находилась неотлучно при Алексее, подменяя друг друга, пытаясь чем-то занять мальчика, отвлечь. На это время отменялись музыкальные занятия, дом замирал, ожидая, когда минует самое страшное.

С ним на прогулках неотлучно находился приставленный «дядька» – матрос Деревенко с императорской яхты «Штандарт». Со временем положение «дядьки» упрочилось и дети «дядьки» стали единственными доступными сверстниками-друзьями Алексея. Комната Деревенко всегда располагалась рядом со спальней цесаревича во всех императорских резиденциях. Цесаревич называл его Диной.

Как и все его ближайшие родственники, мальчик получал домашнее образование. К нему в учителя был приглашен швейцарец Пьер Жильяр, обучавший мальчика языкам. Готовились преподавать наследнику известнейшие русские ученые того времени. Но помешали Алексею нормально учиться болезнь и война. С началом боевых действий мальчик часто вместе с отцом посещал армию. Пьер Жильяр, последовавший вместе с царской семьей в ссылку, сохранил чудесные воспоминания об этом тонком и чутком мальчике.

Арест

Наступил страшный 1917 г. По воспоминаниям Юлии Александровны фон Ден, в феврале 1917 г., в самый разгар революции, дети один за другим заболели корью. Анастасия слегла последней, когда царскосельский дворец уже окружали восставшие войска. Царь был в это время в Ставке главнокомандующего в Могилеве, во дворце оставались только императрица с детьми.

В 9 часов 2 марта 1917 г. узнали об отречении царя. 8 марта граф  Бенкендорф сообщил, что Временное правительство приняло решение подвергнуть императорскую семью домашнему аресту в Царском Селе. Было предложено составить список людей, желающих остаться с ними. Через несколько дней вернулся Николай. Началась жизнь под домашним арестом.

Несмотря ни на что, образование детей продолжалось. Весь процесс возглавил Жильяр, преподаватель французского языка; сам Николай учил детей географии и истории; баронесса Буксгевден вела уроки английского и музыки; мадемуазель Шнайдер преподавала арифметику; графиня Гендрикова — рисование; доктор Евгений Сергеевич Боткин — русский язык; Александра Федоровна — Закон Божий. Старшая, Ольга, несмотря на то, что её образование было уже закончено, часто присутствовала на уроках и много читала, совершенствуясь в том, что было уже усвоено, или заменяла одного из преподавателей.

В это время была ещё надежда для семьи Николая II уехать за границу; но английский кузен царя Георг V решил не рисковать. Временное правительство назначило комиссию по расследованию деятельности императора, но, несмотря на все старания, обнаружить хоть что-то, порочащее царя, не удалось. Когда невиновность его была доказана, Временное правительство, вместо того чтобы освободить государя и его супругу, приняло решение удалить узников из Царского Села: отправить семью бывшего царя в Тобольск. В последний день перед отъездом они успели попрощаться со слугами, в последний раз посетить любимые места в парке, пруды, острова.

Очень важное воспоминание о духовном состоянии царской семьи оставил священник Афанасий Беляев, который исповедовал детей перед их отъездом в Тобольск: «Впечатление от исповеди получилось такое: дай, Господи, чтобы и все дети нравственно были так высоки, как дети бывшего царя. Такое незлобие, смирение, покорность родительской воле, преданность безусловная воле Божией, чистота в помышлениях и полное незнание земной грязи – страстной и греховной – меня привели в изумление, и я решительно недоумевал: нужно ли напоминать мне как духовнику о грехах, может быть, им неведомых, и как расположить к раскаянию в известных мне грехах».

1 августа 1917 года поезд под флагом японской миссии Красного Креста в строжайшей тайне отбыл с запасного пути.

Под конвоем императорская семья была доставлена в двухэтажный губернаторский особняк, где им отныне предстояло жить. Девочкам отвели угловую спальню на втором этаже, где они разместились на тех же армейских койках, привезенных из дома.

Жизнь шла в размеренном темпе и строго подчиненная дисциплине семьи: с 9.00 до 11.00 — уроки. Затем часовой перерыв на прогулку вместе с отцом. Вновь уроки с 12.00 до 13.00. Обед. С 14.00 до 16.00 прогулки и немудрёные развлечения вроде домашних спектаклей или катания с собственноручно выстроенной горки. Анастасия с увлечением помогала заготовке дров и шила. В сентябре им позволили выходить в ближайшую церковь к утренней службе: солдаты образовывали живой коридор вплоть до самых церковных дверей. Отношение местных жителей к царской семье было благожелательным.

Последние три месяца жизни они провели в столице Урала городе Екатеринбурге. Здесь ссыльного государя поселили в особняке инженера Ипатьева. Дом был обнесен двойным дощатым забором. Но Николай вел себя мужественно. Его твердость передавалась и домашним. Дочери царя научились стирать белье, готовить еду, печь хлеб. В письме из Тобольска, отправленном на пасхальной неделе 1918 г. сестре Марии, которую уже увезли вместе родителями в Екатеринбург вперед, Анастасия описывает минуты радости, пережитые, несмотря на грусть, одиночество и беспокойство за больного брата:

«Ужасно хорошо устроили иконостас к Пасхе, все в елке, как и полагается здесь, и цветы. Снимались мы, надеюсь, выйдет. Я продолжаю рисовать, говорят – недурно, очень приятно. Качались на качелях, вот когда я падала, такое было замечательное падение!.. да уж! Я столько раз вчера рассказывала сестрам, что им уже надоело, но я могу еще массу раз рассказывать… Вот была погода! Прямо кричать можно было от приятности. Я больше всех загорела, как ни странно, прямо акробатка!» По некоторым сведениям, Анастасия так расстраивалась по поводу забитых и закрашенных окон, что попыталась открыть одно из них, чтобы выглянуть наружу и вдохнуть свежего воздуха. Часовой заметил ее и выстрелил, едва не попав. Больше она не повторяла таких попыток.

Условия жизни в «доме особого назначения» были гораздо тяжелее, чем в Тобольске. Стража состояла из 12-ти солдат, которые жили в непосредственной близости от узников, ели с ними за одним столом, в числе охранников были бывшие уголовные преступники. Спать Царской чете и Княжнам приходилось на полу, без кроватей. Во время обеда семье, состоящей из семи человек, давали всего пять ложек; сидящие за этим же столом охранники курили, нагло выпуская дым в лицо узникам, грубо отбирали у них еду. 
Прогулка в саду разрешалась единожды в день, поначалу в течение 15-20 минут, а потом не более пяти.

Оставил свои воспоминания о членах Царской семьи и красногвардеец из охраны дома Ипатьева А.А. Стрекотин. Приведем один фрагмент: «Тяжелая болезнь совершенно парализовала у царевича обе ноги, видимо, еще до революции, поэтому-то на прогулку его всегда на руках выносил сам царь. Осторожно приподнимет его, прижмет к своей широкой груди, а тот крепко обхватит руками короткую толстую шею отца, опустив, как плети, тонкие слабые ноги. Так царь вынесет его из дома, усадит в специальную коляску, потом катает его по аллеям. Остановится, наберет камешков, сорвет для него цветов или веточек с деревьев — даст ему…» Даже его, сурового охранника смутила такая любовь родителя к своему больному ребенку…

Но заключенных поддерживала вера , давала им силы, мужество и терпение в страданиях. Все они понимали возможность скорого конца. Государыня и Великие княжны часто пели церковные песнопения, которые против воли слушал их караул. В почти полной изоляции от внешнего мира, окруженные грубыми и жестокими охранниками, узники Ипатьевского дома проявляют удивительное благородство и ясность духа. 
В одном из писем Ольги Николаевны, найденных в доме Ипатьева, есть такие строки: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильней, но что не зло победит зло, а только любовь». 

В своих воспоминаниях П. Жильяр, добровольно вместе с другими близкими царю людьми последовавший с царской семьей в ссылку, подробно описал, как готовился под арестом праздник Рождества: «Государыня и Великие княжны в течение долгого времени собственноручно готовили по подарку для каждого из нас и из прислуги. Ее Величество раздала несколько шерстяных жилетов, которые сама связала: она старалась чем могла выразить трогательным вниманием свою благодарность тем, кто остался им верен».

Рядом с Царской семьей оставались лишь доктор Евгений Боткин, который окружил узников заботой и был посредником между ними и комиссарами, пытаясь защищать их от грубости стражи, и несколько испытанных, верных слуг: Анна Демидова, И. С. Харитонов, А. Е. Трупп и мальчик Леня Седнев. 

Вскоре болтливый начальник охраны Авдеев был смещен и заменен Юровским, стража заменена австро-германскими пленными. Жизнь его обитателей превратилась в сплошное мученичество. 

1 (14) июля 1918 года отцом Иоанном Сторожевым было совершено последнее богослужение в Ипатьевском доме. Священник так описывает этот момент: «Мне показалось, что как Николай Александрович, так и все его дочери производили впечатление как бы утомленных. По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитву «Со святыми упокой». Отец дьякон, вместо прочтения, почему-то запел эту молитву… Но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня Романовы все опустились на колени… В это богослужение никто из семьи не пел, так как было запрещено. Но сами того может и не зная, подготовились они к смерти, принимая это погребальное напутствие…»

Приближались трагические часы… Последней записью в дневнике Татьяны, сделанной в Екатеринбурге, были слова св. прав. Иоанна Кронштадтского: «Скорбь твоя неописуема, скорбь Спасителя в Гефсиманском саду о грехах мира безмерна, соедини свою скорбь с Его, в этом ты найдешь утешение».

Теперь письма и дневники Великих княжон и Александры Федоровны опубликованы. Благодаря этим документам, видно, что святость Романовых, которая возросла стремительно в условиях испытаний, выпавших на их долю с 1914 по 1918 гг., возникла «не вдруг». Она годами набирала силу в событиях повседневных и внешне неприметных. Видно, как день ото дня приумножается терпение, и притом терпение «высшей пробы», — бодрое, способное укреплять тех, кто нуждается в помощи, непоказательное и открывающее дорогу к высшим ступеням – самоотверженности, самопожертвования. В этом и есть подвиг.

В доме Ипатьева среди оставшихся вещей судебными властями было найдено много книг духовного содержания. Семья не рассталась с ними и в Тобольске, и в Екатеринбурге. В них имеются подчеркнутые ими места, строки:

‒ Верующие в Господа Иисуса Христа шли на смерть, как на праздник, становясь перед неизбежною смертью, сохраняли то дивное спокойствие духа, которое не оставляло их ни на минуту…

‒ Блажен тот, кто укоряемый и унижаемый ежедневно, понудил себя к терпению ради Бога

‒ Нам заповедано взять Крест наш и последовать Христу, значит быть постоянно готовым к смерти…

‒ Во всяком времени, месте и деле будем твердо держаться одной цели, чтобы подвергаясь разным обидам, радоваться, а не скорбеть…радоваться на том основании, что обретаем благоприятный случай к получению прощения в своих согрешениях, прощая ближнему…

Теперь известно, что именно Владимир Ленин дал указание о расстреле царской семьи.

Николай II расплатился за ошибки свои и чужие и погиб мученической смертью вместе с женой и пятью детьми. Но ценности, которых придерживалась царская семья, православная вера, за которую они столько подвергались насмешкам, исполнили её мужеством и величием духа. А эти качества бессмертны.

Ночью 17 июля 1918 г. вся семья последнего Российского императора с близкими, оставшимися с царем до конца людьми была расстреляна в подвале Ипатьевского дома. В 2000 г. Великие Княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, цесаревич Алексей с родителями были канонизированы Русской Православной Церковью в чине страстотерпцев.

Л.Б. Степанова

с. Осташёво

«Храм любвеобильный» (А.Фет)

«Блаженны мы, когда идём

Отважно твёрдою стопою

С неунывающей душою

Тернистым жизненным путём»

К.Р.

Пришло то время, когда мы можем по достоинству оценить бесценный дар Константина Константиновича для России. И это не только его творчество, деятельность президента Академии наук и начальника военных училищ, но и их с Елизаветой Маврикиевной семья. Семья, которая должна стать объектом для изучения и подражания.

В свою собственную семью Константин Константинович сумел перенести из отчего дома всё то, что было ценно и дорого в нём для него. Необыкновенные личности родителей: отца, великого князя Константина Николаевича, и матери, великой княгини Александры Иосифовны, оказывали огромное влияние на формирование детей, подрастая, они ощущали напряжённую духовную и интеллектуальную ауру родного дома. В этой семье высоко чтили духовные ценности. Занятия искусствами, посещение выставок, театров, концертов, чтение – взрослых и детей – входили в постоянный жизненный обиход. Поэтому неудивительно, что в большой царской семье Дома Романовых Константин Константинович выделялся своей любовью к прекрасному: поэзии, музыке, театру.

Чтобы понять и почувствовать отношение Великого Князя Константина Константиновича к родительскому дому, достаточно прочитать его запись в дневнике: «Жаль, что прошли первые чудные минуты ожидания снова быть дома. Вчера, когда я подходил ко дворцу в Стрельне и не знал наверно, там ли Мама и Митя, и успокоился, когда увидел свет в окнах – как билось сердце. Одно из лучших чувств в жизни – ожидание и радость, когда входишь в родную дверь».

Уже в 1880-ом году появляются первые мысли о женитьбе, и, мечтая о своей семейной жизни, он пишет в дневнике о беседе с Татьяной Михайловной: «Я говорил ей про свои мечты о тихой семейной жизни, о том, какой у меня будет дом в чисто русском вкусе, вроде теремов. Мне потому так и хочется не засидеться в Петербурге зимою, а уйти в море, чтобы раньше вернуться, жениться и зажить себе счастливою семейною жизнью…»

Скоро судьба представит ему случай, который решит его судьбу. Великий князь едет в Альтенбург на похороны троюродной сестры Маргариты, скончавшейся четырнадцати лет от роду от воспаления лёгких. В доме принца Маврикия и принцессы Августы, потерявших одну дочь, он увидел другую – Елизавету, которая вскоре станет его невестой.

Вернувшись домой, он объявляет родителям о своём намерении жениться на Елизавете, но ни его родители, ни родители Елизаветы не дают согласие на брак. Они отговаривали её, как могли, от брака с великим князем Константином. Пытались внушить неразумной дочери, что жизнь в России – словно на пороховой бочке. Но напрасно. Обычно послушная, Елизавета теперь тверда как камень. Она заявила, что с радостью поедет в Россию и «не боится пороха». Воздвигнутые родителями препоны лишь умножают их любовь, и, благодаря упорству влюблённых, им пришлось уступить.

Он волнуется, готовясь к встрече с невестой, пытается выяснить у Елизаветы в письмах, чем она живёт, что у неё за душой. Волнует его и то, как будущая жена-немка воспримет русскую жизнь. 24 октября 1883 года Великий Князь пишет: «После ужина я написал Елизавете всю русскую азбуку. «Отче наш» она знает почти с начала до конца наизусть». Но переживания молодого человека преувеличены. Его невеста всерьёз готовится к жизни в России, упорно занимается русским языком. И вот, наконец, в Фомино воскресенье, 15 апреля 1884 года, после Великого поста и Пасхальной недели, в соборной церкви Зимнего дворца состоялось торжественное бракосочетание Великого князя Константина Константиновича и принцессы Елизаветы Саксен-Альтенбургской. С этой минуты великий князь увидел в Елизавете свою жену, «которая дана мне навеки, которую я должен любить, беречь, холить, ласкать…». Все сомнения, которые мучили Великого князя, исчезли. Спустя четыре дня после свадьбы он пишет: «Она моя жена. Я давно не был так счастлив». Радость венчания была, правда, омрачена отказом Елизаветы перейти из лютеранства в православие, что вынудило мужа с горечью написать: «И кому досталось такое испытание? Мне, который прежде уверял, что не женится на неправославной». Но любовь, терпение и мудрость Константина Константиновича скоро будут вознаграждены. Пройдет совсем немного времени, и уже в марте 1885 года Константин Константинович пишет в дневнике: «Я видел по лицу жены, как её поразила торжественность и радость Пасхального богослужения». Пройдёт ещё несколько месяцев, и в Рождественский сочельник Елизавета Маврикиевна приложится к кресту, чем несказанно обрадует мужа: «Я молился усердно, но меня огорчало, что, когда мы будем подходить к иконе Рождества, жена не пойдёт … и я молился, чтобы Господь рассеял её сомнения … Вот стали мы подходить к иконе … и вдруг вижу, что жена подходит и прикладывается. Это было для меня истинным праздником, и после того я молился ещё искреннее».

Постепенно все недоразумения исчезли. Спокойная семейная жизнь радовала обоих. Константин Константинович, стремясь к тому, чтобы жена лучше освоила русский язык, нанимает ей учителей. Когда есть время, помогает и сам – устраивает диктанты и проверяет написанное, объясняя по-немецки значения трудных слов и оборотов.

Елизавета Маврикиевна оказалась мягким, приветливым человеком. Муж всё чаще ловил себя на мысли, что жизнь без неё была бы тусклой и несчастливой. Имея в виду свою семейную жизнь, Великий Князь пишет 14 октября 1885 года: «Я никогда не думал, что она польётся так тихо и отрадно».

Один за другим рождаются дети. С великой радостью и восторгом встречает их рождение Великий Князь Константин Константинович. Отцовство Великий князь переживает так, словно это явление небывалое, исключительное – такая первозданная чистота и любовь в его чувстве. Вместе со счастливым отцом, мы стоим, благодаря его дневнику, у ложа жены. Князь неизменно рядом, Так повелось в обычаях молодой семьи, что супруг во время родов жены не отходил от её постели, своим присутствием разделяя её муки. А затем, радостный, облачался в белый мундир: рождение каждого из девятерых детей всегда было светлым праздником семьи.

Жена оказалась истинной хранительницей семейного очага, посвятив себя воспитанию детей.

В вопросах воспитания детей у супругов полное единодушие. Дети воспитывались в среде, где исповедовали идеальное благородство, высокие чувства и христианскую веру, как незыблемую опору во всём и всегда. Воспитание детей было проникнуто понятиями о чести, долге перед Россией. Константин Константинович хорошо понимал своё и своих детей предназначение и внушал им: «Высшая власть в России есть исторический факт, служение ей надо считать для себя честью». Вся их жизнь была подчинена задаче, поставленной ещё Императором Николаем I: князьям царственной крови необходимо «оправдать в глазах народа своё происхождение, исключительные права и привилегии». Об этом позже писал и князь Олег: «Сделать много добра родине, не запятнать своего имени и быть во всех отношениях тем, чем должен быть русский князь». Все дети Константина Константиновича следовали этому каждодневному пожизненному правилу неукоснительно. Перед ними был пример отца. Вот что они писали о нём в своих воспоминаниях. Его сын, Великий князь Гавриил, оценивая жизнь отца, выделил то, что определяло все помыслы и поступки Великого князя: «Жизнь его выходила далеко за пределы семьи, основное в его жизни было вне её. Он принадлежал России», а дочь – княжна Татьяна пишет: отец «в каждом человеке видит того, за которого Господь принёс себя в жертву. И за него Господь пролил кровь свою». Это и от отца, и от матери дети получили в наследство врождённую и воспитанную сдержанность и достоинство происхождения. Именно это особое качество: сочетание величия, благородства и искренней простоты, отмечали во всех детях этой семьи. Каждый из восьмерых детей по-своему осуществил помыслы и чаяния отца. А. Чадаева так пишет в своей книге о детях Константина Константиновича: «Удивительна эта жизнь – детей в отце и отца в детях. Они воплощали в своей судьбе то, что он замышлял о себе. Словно облегчал им крестный путь – каждому – на свою Голгофу». Константин Константинович и Елизавета Маврикиевна не сомневались, что все их дети сумеют прожить свою жизнь достойно, не уронив чести. Так и случилось. Пятеро братьев Константиновичей честно исполнили ратный долг, отправившись добровольцами на германский фронт. Князь Олег погиб там, защищая Отечество. Князья Иоанн, Константин и Игорь приняли мученическую смерть от гонителей православия. Гавриил оставил нам замечательную книгу воспоминаний о своей семье. Старшая дочь Татиана «ушла в монастырь», осуществив мечту отца о монашестве, а младшая – Вера, несла в эмиграции свою миссию – была дочерью своего отца – Начальника, а затем Генерал-Инспектора всех военно-учебных заведений Царской России, и стала для всех бывших кадет «старшей сестрой всех российских кадет Зарубежом… Они видели в ней опору в братском единоверии и единомыслии, и это позволяло им не утратить чувства Родины… Они сплотились вокруг её имени, как вокруг полкового знамени».

Вряд ли смог бы Константин Константинович воплотить в жизнь свои идеалы, не будь у него рядом такой жены, как Елизавета Маврикиевна. Елизавета Маврикиевна не только мать, не просто супруга – она единомышленница. Всё, чем живёт муж, очень важно и для неё.

Она гордилась поэтическим занятием Константина Константиновича и любила его стихи. Сердце его смягчалось совершенно, когда она просила: «Прочитай о воспоминаньях, я люблю эти твои стихи». И он читал:

Нет! Мне не верится, что мы воспоминанья

О жизни в гроб с собой не унесем;

Что смерть, прервав навек и радость, и страданья,

Нас усыпит забвенья тяжким сном

….

Не может быть! Нет, все, что свято и прекрасно,

Простившись с жизнью, мы переживем

И не забудем, нет! Но чисто, но бесстрастно

Возлюбим вновь, сливаясь с Божеством.

Штадгатеп, 24 мая 1885

У неё на глазах появлялись слёзы.

Поддерживала Елизавета Маврикиевна и увлечение Константина Константиновича театром.

В тот вечер, когда Великий Князь уехал в театр, где играл на премьере Гамлета, лакей Крюков, кряхтя, с трудом внёс в гостиную мраморный бюст Офелии: это был подарок жены дорогому Косте – Гамлету. Он должен был увидеть его, вернувшись с триумфом после спектакля.

Поддержала Елизавета Маврикиевна мужа и в стремлении приобрести собственную усадьбу. Константин Константинович мечтал найти место, где вдали от повседневной суеты, можно оказаться наедине с природой. Родителям хотелось, чтобы дети узнали ближе русскую деревню, увидели приволье русской природы, так они учились «жить в одно сердце с народной Россией». Когда была куплена усадьба в Осташёве, Константин Константинович и Елизавета Маврикиевна смогли воплотить в жизнь свою мечту о русской усадебной жизни. Константин Константинович писал в письме старшему сыну Иоанну: «Дорогой мой первенец, сердечное тебе спасибо за поздравление к 21-мая. Этот день мы с Мама очень тихо и приятно провели в Осташёве. Оно далеко превзошло ожидания Мама, к великой моей радости. И местность, и дом очень ей понравились, да и не ей одной – все в восторге от нового нашего имения». С большим воодушевлением княгиня участвовала в усадебной жизни в Осташёве.

Константин Константинович не ошибся в выборе спутницы жизни. Жена была истинной хранительницей очага, ухаживала за часто болеющим мужем и старалась создать благоприятную для занятий творчеством обстановку.

Афанасий Фет, которого они обожали вместе с мужем, посвятил ей стихотворение:

Две незабудки, два сапфира

Её очей приветный взгляд,

И тайны горнего эфира

В живой лазури их скользят.

Её кудрей руно златое

В таком свету, какой один,

Изображая неземное,

Сводил на землю Перуджин.

Оказавшись как-то по воле обстоятельств вдали друг от друга, Великий князь посвящает жене стихотворение «В разлуке»:

В тени дубов приветливой семьёю

Вновь собрались за чайным мы столом.

Над чашками прозрачною струёю

Душистый пар нас обдавал теплом.

Всё было здесь знакомо и привычно,

Кругом всё те же милые черты.

Казалось мне: походкою привычной

Вот-вот войдёшь и сядешь с нами ты.

Но вспомнил я, что ты теперь далёко

И что не скоро вновь вернёшься к нам

Подругою моей голубоокой

За чайный стол к развесистым дубам!

Всё меньше находил он в свое жене недостатков, о которых боялся когда-то сообщать дневнику. Недостатки ли исчезли или превратились в достоинства – он не знал. Знал только, что он со своей Великой Княгиней был счастлив.

И вот уже серебряная свадьба 14 апреля 1909 года. Празднование прошло очень торжественно. Их сын, великий князь Гавриил Константинович, впоследствии напишет: «Приём запомнился на всю жизнь: родителям было оказано столько внимания, они увидели к себе столько любви».

Много добрых слов было сказано Елизавете Маврикиевне – жене и матери – обладательнице замечательного дара – видеть прежде всего хорошее и настоящее в людях и всегда это выявлять.

Много позже одна из дочерей, княжна Вера, тоже напишет о матери: «Всегда ровная, с большим чувством юмора, поэтическая натура. Всей душой полюбила Россию».

Елизавета Маврикиевна заботилась не только о своих собственных детях. Великая княгиня, деятельно наблюдая русскую жизнь, сострадала попавшем в беду и нищету детям. «Много занималась благотворительностью и стояла во главе Синего Креста – опека над сиротами и бездомными детьми. Во время Первой мировой войны заботилась о раненых, имела в Павловске свой лазарет».

Долгое время личность этой замечательной женщины оставалась в тени своего знаменитого мужа, хотя он сам прекрасно знал о достоинствах своей жены и часто в его дневнике появлялись такие признания: «Да, я был слишком, до смешного деловит для большой любви. Откуда же взяться страсти к восторгам? И эти сомнения: то я люблю невесту, то не люблю… Я человек сомнений, и в этом причина многих моих несчастий. Только чувство долга может прийти мне на помощь и сдвинуть с места. Какое счастье, что это произошло 25 лет тому назад. Но Лиза… Девочка, приехавшая из крохотного герцогства в 1324 кв. км. С 206 тысячами жителей, занимающихся производством пуговиц, шляп, перчаток, с двумя гимназиями, семинарией и сельскохозяйственной школой. Что ей пришлось пережить в огромном, блестящем, чопорном Петербурге? Холодными, верно, ей казались мои великолепные северные дворцы и я – «учёный муж» с характером педанта! Что могло бы остаться в её сердце от тех времён?! Но она добрая и смелая». Эта запись в дневнике очень полно характеризует отношение Константина Константиновича к своей жене, что является краеугольным камнем семейной жизни.

Не забыл он и то, как на одном из великосветских приёмов безыскусно и просто она сказала о нём, своём муже: « Ах, какой он человек!» Сказала слишком лично, что не принято делать в свете.

Близость и душевное понимание продлятся долгие годы, до самой смерти Константина Константиновича. Жизнь они проживут в любви и согласии.

Константин Константинович был прав, написав, что жену ему послал Бог. Их брак из тех, которые совершаются на небесах. Разлучить этих людей смогла только смерть.

После смерти Константина Константиновича Елизавета Маврикиевна, теперь уже одна, осталась хранительницей хоть и поредевшей, но всё ещё большой и дружной семьи.

Но вот наступает 1918 год. Страшные известия одно за другим обрушиваются на Елизавету Маврикиевну. Ей и так пришлось оплакать уже двоих своих детей, но гибель своих взрослых сыновей, брошенных заживо в шахту, она уже оплакивала без любимого мужа, друга и утешителя. Как выстояла эта хрупкая женщина, как не сломалась? Непомерное горе несла она в одиночестве, не было уже рядом мужа, а ей надо было спасать четверых детей: своих младших, 15-летнего Георгия и 12-летнюю Веру, и внуков – детей старшего сына Иоанна: 4-летнего Всеволода и 3-летнюю Екатерину.

Даже осознавая грозившую им опасность, Елизавета Маврикиевна долго отказывалась от эмиграции, тянула время до последнего. Верная памяти любимого мужа, она памятовала его наказ, «что если Россия в нужде, то русский Великий князь её не покидает». Она считала, что это относится и к ней. Но становилось всё опаснее и опаснее, и, приложив немало усилий, в ноябре 1918 года на предпоследнем шведском пароходе Великая Княгиня Елизавета Маврикиевна с детьми покинула Россию.

Ни она, ни дети так и не смогли оправиться от потрясений, выпавших на их долю. Начались скитания по Европе, пока брат Елизаветы Маврикиевны Эрнст II не пригласил её в Германию, на родину, в Альтенбург, где она в 1927 году и скончалась, выполнив свою миссию: не только спасла оставшихся с ней детей, но и продолжала их воспитывать в лучших традициях идеалов Российской империи.

Когда не только дел и слова,

Но даже мыслей чистоту

Мы возведём на высоту,

Все отрешаясь от земного;

Когда к Создателю, как дым

Кадильный, возносясь душою,

Неутомимою борьбою

Себя самих мы победим.

Анжелина Валериевна Гайдарова

г. Одесса, Украина

Константиновичи на службе Отечеству

Сто лет назад большая семья Романовых, а с ней и вся огромная Российская империя, широко праздновала 300-летие своего правления. За свою историю династия Романовых дала немало неординарных и ярких деятелей, много сделавших для Российского государства. Весомый вклад в укрепление мощи государства Российского принадлежит Константиновичам. Прекрасное образование и цельное мировоззрение великих князей и княгинь, возможность напрямую обращаться к монарху, а также к руководству любых учреждений часто позволяло им реализовывать проекты в самых разных областях политики, военного и морского дела, экономики, науки и культуры, социального служения.

Все Романовы должны были быть разносторонне образованны, служить на благо Отечества. Все Романовы с малых лет изучали «военную азбуку» и на всю жизнь оставались солдатами. Великие князья должны были жить в строгих рамках прав и обязанностей, закрепленных в «Учреждении об Императорской фамилии». В соответствии с данными представлениями Его Императорское Величество Государь Император Николай I воспитал своих детей. Великий князь Константин Николаевич воспринял заветы отца и попытался передать их уже своим детям.

Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Николаевич, второй сын Императора Николая I и Императрицы Александры Федоровны, младший брат Императора Александра II, родился 9 сентября 1827 года в Царском Селе. С детства был предназначен Императором Николаем I к военно-морской службе. 25 июня 1831 года Константин Николаевич назначен шефом лейб-гвардии Финляндского полка, а 22 августа – шефом Гвардейского экипажа и получил звание генерал-адмирала. С августа 1848 года Константин Николаевич – контр-адмирал, шеф Морского кадетского корпуса и командир лейб-гвардии Финляндского полка. В 1849 году участвовал в Венгерском походе, за который получил орден Святого Георгия 4-й степени. 21 января 1853 года вступил в управление морским министерством. Произведён в вице-адмиралы. Во время Крымской войны Константин Николаевич принимал участие в защите  Кронштадта от нападения англо-французского флота. После вступления на престол Императора Александра II был призван к управлению флотом и Морским ведомством на правах министра. Константин Николаевич провел ряд преобразований. В Морском министерстве провели реорганизацию и ввели новые уставы. Под руководством Великого Князя Константина Николаевича прежний парусный флот в короткий период времени превратился в паровой, а затем в броненосный, вместо чугунных гладкоствольных пушек появились стальные нарезные орудия. По инициативе Константина Николаевича срок военно-морской службы сократился с 25 до 10 лет, раньше всех других ведомств во флоте отменили телесные наказания. Имя Великого Князя Константина Николаевича тесно связано с реформами Императора Александра II. Константин Николаевич внес значительный вклад в выработку законодательных актов по отмене крепостного права. Большое внимание Константин Николаевич уделял развитию морской науки и образованию.

Последние годы жизни Великий Князь Константин Николаевич провел в основном в своем имении Ореанда, на Южном берегу Крыма. Им была заложена Церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Константин Николаевич принимал активное участие в строительстве Храма. 1 (14) октября 1885 года состоялось освящение. Храм в Ореанде, с его уникальной архитектурой и великолепными интерьерами, стал украшением Южного Берега Крыма. Церковь и сегодня является незримой нитью между прошлым и настоящим, связующим звеном между разделенными частями некогда могущественной и великой Державы. Расположенный перед Церковью бюст Святого Иоанна Кронштадтского, который не раз служил в ней, указывает на неразрывность этих связей.

Безграничную Веру и преданность Отечеству, горнему и земному, он передал и детям. Их Императорские Высочества Великий Князь Константин Николаевич и Великая Княгиня Александра Иосифовна имели шестерых детей. Второй сын, Великий князь Константин Константинович, родился 10 августа 1858 г., и с рождения по воле отца ему предназначалось продолжать его дело на флоте. Получив разностороннее домашнее образование, в течение 15 лет служил на флоте. Во время войны с Турцией (1877-78гг) в деле под Силистрией ночью Великий Князь лично спустил брандер против вооруженного турецкого парохода у острова Гоппо на Дунае, за что был награжден орденом св. Георгия IV степени «в награду отличной храбрости и распорядительности».

В 1882 г. Великий Князь был произведен в чин штабс-капитана гвардии и в декабре 1883 г. зачислен в гвардейский Измайловский полк, в котором служил семь лет, командуя ротой Его Величества. С 1891 г. командир лейб-гвардии Преображенского полка.

Великий Князь был человеком умным, разносторонне образованным. От природы он был наделён многими талантами: видный военачальник, поэт, художник, музыкант, актер, драматург и переводчик. Судьбой ему было уготовано сыграть ключевую роль не только в военном ведомстве, но и стать выдающимся организатором отечественной науки, воспитателем офицерства. 25 лет он был президентом Академии наук. За годы президентства осуществил ряд крупнейших научных и культурных проектов: были открыты новые лаборатории и обсерватории, организованы научные экспедиции, созданы музеи – Зоологический, Ботанический, Минералогический и музей Антропологии и Этнографии. Поэт Константин Романов известен как поэт К.Р. Его стихи свидетельствуют о достоинстве человека, о высоком его призвании на Земле. Поэзия К.Р., трогательная, проникновенная и душевная, вселяет высокую нравственную силу. Сквозь эту поэзию просматривается человек величайшей скромности, мягкосердечия, самоотвержения. Свои устремления он выразил в стихах:

Но пусть не тем, что знатного я рода,

Что царская во мне струится кровь,

Родного православного народа

Я заслужу доверье и любовь,

Но тем, что песни русские, родные

Я буду петь немолчно до конца

И что во славу матушки России

Священный подвиг совершу певца.

К.Р. Я баловень судьбы… (1883).

Необходимо отметить роль Великого Князя Константина Константиновича в становлении кадетского образования. В 1900-м году волею императора Николая II он был поставлен во главе Военно-учебных заведений Империи со званием их Главного Начальника, а с 1910 года и до дня своей кончины в 1915 году – Главного Инспектора. Являясь одним из наиболее культурных людей России того времени, человеком большой гуманности и обладая даром привлекать к себе сердца молодежи, которую он и любил, и понимал, Великий Князь открыл ей свое большое сердце и посвятил ей лучшие силы своей исключительно красивой души. Кадеты быстро оценили его идеи и его заботы о них и ответили на них такой беспредельной любовью, таким доверием, что Великий Князь быстро заслужил звание «Отца всех кадет». В результате неустанных трудов и забот Великого Князя Константина Константиновича была создана стройная система воспитания военной молодежи, основанная на преемственности заветов и традиций предыдущих поколений. А введенная им система обучения признана одной из лучших в мире. Понимая, насколько важна роль кадетских корпусов в формировании будущего Российской Армии, он в корне изменил формальный порядок подготовки кадет, педагогические идеалы были выдвинуты на первый план и указаны к обязательному руководству. Было обращено особое внимание на улучшение состава воспитателей и преподавателей. В 1900 г. были открыты при главном управлении военно-учебных заведений педагогические курсы для подготовки воспитателей, были созваны 2 съезда педагогов учебно-военных заведений. А в 1903 г. – курсы для подготовки кандидатов на учительские должности; выработаны новые программы, причем было особое внимание обращено на развитие самодеятельности учащихся. Умственному развитию кадет было уделено большое внимание. Великий Князь рекомендовал чтение «подходящих книг» и «разговор о прочитанном с воспитателями». Наконец, в 1909 г., по инициативе Великого князя было приступлено и к пересмотру курса кадетских корпусов с целью выработки новых программ, соответствующих методическим требованиям. В воспитательном отношении очень полезною оказалась организация летних занятий, в особенности образовательные экскурсии кадет. Отменены были мелочные ограничения для кадет старших классов и юнкеров и в то же время приняты меры против развития среди них роскоши, фатовства и привычки жить не по средствам. Константин Константинович видел будущих офицеров не просто хорошими специалистами военного дела, не винтиками отлаженной государственной системы, а многогранными, духовно богатыми личностями.  Выправка, манеры, умение себя вести в обществе прививались с самых первых дней пребывания в корпусе. Великий князь не мыслил русского офицера без развитого чувства достоинства. В приказе о воспитании молодёжи от 24 февраля 1901 г. Константин Константинович указал: «Поддерживая все свои требования, с принципиальной строгостью и устанавливая самый бдительный надзор, закрытое заведение обязано, по мере нравственного роста своих воспитанников постепенно поднимать в них сознание человеческого достоинства и бережно устранять всё то, что может оскорбить или унизить это достоинство».

Будучи человеком глубоко религиозным, Великий князь дарил каждому кадету в подарок Св. Евангелие, на внутренней стороне обложки которого были напечатаны строки Августейшего поэта:

Пусть эта книга священная
Спутница вам неизменная
Будет везде и всегда.

Пусть эта книга спасения
Вам подает утешение
В годы борьбы и труда.

Главным стремлением Великого князя на посту Главного Начальника военно-учебных заведений было уничтожение в корпусах казарменно-казенного духа и замена его заботливым, любовным и чисто отеческим воспитанием. Это привело к тому, что отношения между кадетами и офицерами-воспитателями в корне изменились, и состав этих последних был заменен новым типом воспитателя по призванию, заботливого и внимательного опекуна и руководителя.

Великий Князь был покровителем Одесского Кадетского корпуса. Благодарные потомки установили памятник «Отцу всех кадет» рядом с двумя дубами, посаженными им, когда он приезжал в корпус. В настоящее время на территории Одесского Великого Князя Кадетского корпуса находится Одесская военная академия имени И.Д. Черняховского. В день присяги курсанты возлагают цветы к памятнику.

Все сыновья Великого Князя Константина Константиновича были зачислены в различные кадетские корпуса. Когда началась Первая мировая война, они ушли на фронт защищать Отечество. Князь Императорской крови Олег Константинович записал в своем дневнике: « Все пять братьев пошли на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как показывает, что в трудную минуту царская семья держит себя на высоте своего положения».

Олег Константинович родился 15 ноября 1892 года в Петербурге. Наиболее одарённый из всех детей великокняжеской семьи. Им были написаны около семидесяти стихотворений, несколько рассказов и повестей. Он собирался посвятить свою жизнь занятиям наукой и литературой, а в качестве профессии предполагал стать юристом. 27 сентября 1914 года во время стычки с разъездом противника он был ранен. В Вильно ему была сделана операция, но из-за начавшегося заражения крови он 29 сентября скончался. Константин Константинович в дневнике записал его последние слова «Я так счастлив!.. Это нужно было. Это поддержит дух, в войсках произведёт хорошее впечатление, когда узнают, что пролита Кровь Царского Дома. Это поддерживает династию». Олег Константинович был единственным из Романовых, который погиб, защищая Отечество на полях Первой мировой войны. Был захоронен в родовом имении Осташево, однако могила его утрачена.

Великий князь Константин Константинович не пережил гибели своего сына Олега и скончался 2 июня 1915 года в своём кабинете во дворце в г. Павловске.Он был последним из Романовых, умершим до революции и погребённым в Великокняжеской усыпальнице Петропавловской крепости. Всего через 3 года в Алапаевске погибнут его сыновья: Князья Императорской крови Иоанн Константинович, Константин Константинович, Игорь Константинович. 1 ноября 1981 года князья   были канонизированы Русской православной церковью заграницей. 18 июля – день поминовения Российских новомучеников алапаевских. В Пекине, на территории бывшего Православного кладбища, ныне – городского парка,  предположительно покоятся останки князей. Когда знакомишься с личностью их отца, то думаешь, сколько же хорошего они могли принести нашему Отечеству. В 2014 году исполняется 100 лет со дня начала Первой мировой войны и гибели героя – Князя Императорской крови Олега Константиновича. До сих пор, не обретена его могила, не обретены мощи князей Императорской крови Игоря Константиновича, Константина Константиновича, Иоанна Константиновича. Наш долг обрести прах князей и придать его Русской Земле со всеми почестями. Это является символом восстановления исторической справедливости по отношению к нашим героям и жертвам той великой войны. На примере их преданности и любви к Отечеству необходимо воспитывать молодежь.

Г.М. Маневич

Куратор по развитию Интернет ресурсов и СМИ

Елисаветинско-Сергиевского просветительского общества

г. Москва

Великий князь Константин Константинович и его семья:
жизнь, посвященная России

Cреди алапаевских мучеников присутствуют трое молодых братьев – князья императорской крови Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи. История семьи Константиновичей являет собой яркий пример служения России членов Династии Романовых.

Великий Князь Константин Константинович, внук императора Николая I, сын основного сподвижника Императора Александра II в деле реформ Великого князя Константина Николаевича, родился в 1858 году. Он состоял на военной службе с 1876 года, был участником русско-турецкой войны 1877—1878 гг., командиром лейб-гвардии Преображенского полка, созданного Петром I, с 1910 года – генерал-инспектором военных учебных заведений.

Еще в молодости, в 1881 году, во время плавания на фрегате «Герцог Эдинбургский» Великий князь Константин побывал на Афоне и в Иерусалиме. Он разговаривал о своем намерении избрать путь подвижника благочестия с афонским старцем Иеронимом, о чем писал в письме в Великому князю Сергею Александровичу: «Я выражал ему желание посвятить жизнь свою на улучшение быта духовенства и под старость принять на себя Ангельский образ, быть Архиереем и приносить великую пользу. Он сказал мне, что пока ждет меня иная служба, иные обязанности, и со временем, быть может, господь благословит мое намерение. Дай Бог, чтобы сбылись слова святого старца».

Однажды Константин Константинович был у государя Александра III и просил его разрешения поступить в монастырь. Ответ государя был таким: «Костя, если мы все уйдём в монастырь, кто будет служить России?».

О глубоко христианском самосознании и искренней вере Великого князя свидетельствует такой факт. В завещании о публикации своих дневников Константин Константинович так объяснял откровенность и честность, с которой вел дневник: «Я знаю, что мой дневник достанется потомству – но не стыжусь этого. Все равно, на Страшном суде все узнается».

Будучи командиром роты лейб-гвардии Измайловского полка, Великий князь учредил в полку «во имя доблести, добра и красоты» литературный кружок «Измайловские досуги». Сам Великий князь был одаренным поэтом и печатал свои стихи под скромным псевдонимом К. Р. Он был автором нескольких сборников стихов, с ним переписывались И. А. Гончаров, Я. П. Полонский, А. А. Фет, ценивший вкус Константина Константиновича и даже поручавший ему исправлять свои стихи. Великий князь был автором удачного перевода шекспировского «Гамлета» на русский язык, перевод с обширными комментарими в 3-х томах был издан в 1899 и неоднократно переиздавался.

Константин Константинович увлекался театром и драматургией. Он написал пьесу в стихах на евангельский сюжет «Царь Иудейский», которая была поставлена любительским придворным театром, и сыграл в ней роль Иосифа Аримафейского.

Состоя в должности генерал-инспектора всех военно-учебных заведений России, Константин Константинович часто посещал кадетские корпуса и военные училища и, обладая изумительной памятью, помнил имена многих кадетов и юнкеров. Военная летопись сохранила немало случаев, когда он по-отечески помогал попавшим в беду кадетам. Ласковость, внимание и душевная чуткость к ребятам были неизменными качествами Великого князя.

В 1889 году Константин Константинович был избран почётным попечителем Педагогических курсов при петербургских женских гимназиях. Он состоял председателем Императорского Русского археологического общества (с 1892 года), Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, Императорского Российского общества спасания на водах, Императорского Православного Палестинского общества и Санкт-Петербургского яхт-клуба. Был действительным членом Императорского общества поощрения художеств, Императорского Русского музыкального общества, почётным членом  Русского астрономического общества, Русского исторического общества, Русского общества Красного Креста.

Константин Константинович был также президентом Императорской Академии Наук. Самые разные вопросы, касающиеся общественности, литературы, поэзии, искусства, художества, наук и техники, вызывали интерес, горячее сочувствие и содействие Великого князя.

Его энергичная деятельность привела к коренному преобразованию работы Академии наук. При его покровительстве были открыты Зоологический музей в Петербурге, новые лаборатории и обсерватории, а одна из них, Одесская, построена на личные средства Великого князя. Он способствовал строительству первого в мире ледокола «Ермак», оказал высочайшее покровительство полярной экспедиции барона Э. В. Толля. Именно по его инициативе при Отделении русского языка и словесности был учреждён Разряд изящной словесности, по которому в почётные академики избирались известные писатели: И.А.Бунин (1909), В.Г.Короленко (1900),А.В.Сухово-Кобылин (1902), А. П.Чехов (1900) и другие.

Великий князь также возглавлял комитет по празднованию 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина и способствовал учреждению фонда имени А.С. Пушкина для издания сочинений русских писателей и трудов Академии наук.

В 1884 году Константин Константинович женился на принцессе Елизавете Августе Марии Агнессе, второй дочери принца Саксен-Альтенбургского, герцога Саксонского Морица, которая в замужестве стала именоваться Великой княгиней Елизаветой Маврикиевной,

Будучи немкой по происхождению, Православие она так и не приняла, оставаясь до своей кончины в 1927 г. лютеранкой. Многим ее современникам она запомнилась обыкновенной женщиной, усердно изучавшей русский язык и интересовавшейся будничными делами и светскими новостями. Елизавета Маврикиевна нежно и беззаветно любила своего мужа, называвшего ее «Лиленькой».   

В семье Великого князя Константина Константиновича и его супруги Великой княгини Елизаветы Маврикиевны было девять детей: шесть сыновей и три дочери. Все дети воспитывались в строгости и религиозном духе, «не могу» и «не хочу» не должны были для них существовать. В то же время отец развивал в детях и самостоятельность: они должны были делать все сами, игрушки держать в порядке, сами класть их на место.

Детям прививалась любовь к родной поэзии, для них регулярно проводились литературные чтения, на которых читалось вслух множество произведений русских классиков: Тургенева, Аксакова, Пушкина, Гоголя, Чехова и других писателей. Вообще в семье Романовых, к обучению детей относились серьезно, занятий было много, строго следили за поведением. Большое внимание уделялось языкам, дети должны были чисто говорить по-русски, не примешивая иностранных слов.

По воспоминаниям детей Великого князя, отец запрещал им опаздывать на службу в церковь. Провинившиеся получали «крепкие щелчки пальцами в шею». В Мраморный дворец часто приезжал святой праведный отец Иоанн Кронштадтский, к которому под благословение подходили все дети, а он гладил их по голове и при этом говорил: «Вот это благочестивые дети». По большим религиозным праздникам все дети, которых их любящий отец называл «мои гуси», получали подарки – Евангелия в кожаном переплете с оригинальными позолоченными застежками.

Константин Константинович требовал, чтобы дети знали наизусть тропари двунадесятых праздников и читали их в положенные дни. В молельной Великого князя в Мраморном дворце, между кабинетом и коридором, висело много образов и всегда теплилась лампадка. Каждый день приносили в молельню из домовой церкви икону того Святого, чей был день.

В 1887 году Великий князь Константин побывал в Оптиной пустыни, где беседовал в скиту с преп. Старцем Амвросием. Константину Константиновичу хотелось, чтобы и его дети могли побывать в Оптиной обители, в скиту, помолиться на службах, посмотреть на монастырский быт. В мае 1901 года вся семья приехала в Оптину. Дети с удовольствием стояли на оптинских службах, видели монашеский постриг, старец Иосиф благословлял всех членов семьи.

Великий князь Константин Константинович скончался 2 июня 1915 года

 В соответствии с указом Императора Александра от 24 января 1885 года, только дети и внуки императора имели право на титул «Великий князь». Поэтому дети Великого князя Константина Константиновича получали титулы князей и княжон императорской крови.

Первенцем в семье Константина Константиновича стал Князь Императорской крови Иоанн, родившийся в 1886 году, которого ласково называли Иоаннчик.

Будучи человеком высокой духовной настроенности, Иоанн Константинович выделялся молитвенностью даже в кругу своей очень религиозной семьи. Он был милостив, чуток и отзывчив, нищелюбив, много помогал бедным. Император Николай II, зная глубокую религиозность князя Иоанна, часто посылал его в качестве своего представителя на духовные торжества. Любя церковное пение, князь Иоанн был регентом в церкви Павловского дворца. Он пел, а также прислуживал иподиаконом в Иоанновском монастыре, а после ссылки – пел на клиросе в Вятском Александро-Невском соборе. По некоторым данным, Князь Иоанн в марте 1918 года был епископом Ладожским Мелхиседеком (Паевским) в Иоанновском женском монастыре Санкт-Петербурга рукоположен в сан священника .

Князь Иоанн Константинович окончил в 1907 году Николаевское кавалерийское училище, служил штабс-ротмистром лейб-гвардии Конного полка, затем флигель-адьютантом Его Императорского Величества. Когда началась первая мировая война, он, как настоящий патриот, ушел на фронт. На войну отправились все сыновья Вел. Кн. Константина Константиновича.

Один из братьев, Олег, не без гордости писал в своем дневнике: «Мы все пять братьев идем на войну со своими полками, Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы,  Константиновичи, все впятером на войне».

Мать Константиновичей Великая княгиня Елизаветы Маврикиевна в октябре 1915 года, то есть уже после гибели сына Князя Олега и зятя князя Багратион-Мухранского, так говорила о своих сыновьях на войне: «Одно, о чем я сожалею, что никто из них [теперь] не на войне. Это нехорошо <…> Я стою на принципе, что Константиновичи должны быть на своих местах, как бы это ни было тяжело для меня лично <…> может быть, это покажется странным, что мать так говорит, но <…> это их личный долг, а долг на войне превыше всего»¹.

Князь Иоанн Константинович был женат на Елене Петровне, княжне Сербской, дочери сербского короля Петра I , принадлежавшего к династии Карагеоргиевичей. Во время Первой мировой войны Елена Петровна организовала на свои средства санитарный поезд и по примеру многих женщин царского рода отправилась с ним на фронт.

Брат князя Иоанна Константин Константинович – младший родился в Петербурге, незадолго до Рождества 1890 года. Как и другие дети Великого князя Константина Константиновича, он воспитывался в строгости и благочестии. Уже в детские годы князь Константин много времени проводил за чтением книг.

После окончания Пажеского корпуса Константин, как и его брат Олег, хотел получить гражданское образование и собирался учиться в Московском университете, но это не было принято в семье Романовых. Князь Константин служил штабс-капитаном в лейб-гвардии Измайловском полку, как когда-то служил и его отец. Был назначен флигель-адъютантом, участвовал в Первой мировой войне. За храбрость в бою и спасение полкового знамени награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. О нём отзывались как о скромном и очень достойном человеке, любимом офицерами и солдатами, храбром воине, отличившемся на фронте.  

Младший из отправившихся на фронт Первой мировой войны братьев Константиновичей (в начале войны ему исполнилось 18 лет), Князь Игорь окончил Пажеский корпус, служил штабс-ротмистром Лейб-гвардии Гусарского полка. В 1915 году Государь Император Николай II назначил Игоря Константиновича флигель-адьютантом.

После прихода к власти в 1917 году в России большевиков положение семьи резко ухудшилось. Большинство членов Императорской фамилии Романовых продолжало оставаться в Петрограде. С них была взята подписка о невыезде.

По декрету большевиков от 26 марта 1918 года князь Иоанн вместе с братьями Константином и Игорем был выслан из Петрограда в Вятку, откуда их выслали из-за паломничества в монастырь, где Иоанн Константинович руководил хором. Затем их выслали в Екатеринбург, а 20 мая они прибыли в город Алапаевск. Здесь, в заточении в Напольной школе, князья находились два месяца. Вместе с Князем Иоанном выехала жена. Из Алапаевска Елена Петровна уехала в начале июня в Екатеринбург хлопотать об освобождении мужа. В Екатеринбурге она была арестована и препровождена в тюрьму города Перми и содержалась там вместе с приближенными царской семьи. В Перми фрейлины императрицы Александры Федоровны были зверски убиты, а Елена Петровна спаслась лишь по чистой случайности. Через ходатайства атташе иностранных посольств она была освобождена и выехала в Швецию².

Во время ссылки, когда один из доброжелателей предложил Князю Игорю паспорт, чтобы тот смог бежать, Князь сказал, что не сделал ничего худого перед Родиной и не считает возможным поэтому прибегать к подобным мерам³.

Князь Иоанн Константинович вместе с родными братьями Константином и Игорем и другими алапаевскими узниками приняли мученическую кончину 18 июля 1918 года. Они были оглушены ударом обуха топора по голове и ещё живыми сброшены в старую шахту, где умирали в страшных мучениях, их головы и тела были покрыты ранами и кровоподтеками. Брошенный живым в шахту Князь Иоанн упал рядом с Великой княгиней Елисаветой Федоровной, с которой при жизни был в близком духовном родстве. Во время заключения в Алапаевске с ней они по очереди читали молитвы, уповая на Господа в Напольной школе. В темной сырой шахте Святая Елисавета перевязывала израненную голову князя Иоанна тканью своего апостольника…

28 сентября 1918 года в Алапаевск вступили части Белой армии, алапаевская следственная комиссия установила место злодеяния, и с 7 по 11 октября из шахты были извлечены тела алапаевских мучеников. Временным местом упокоения Князей Романовых стал склеп с южной стороны от алтаря Свято-Троицкого собора в Алапаевске. 14 июля 1919 года тела вывезли отступающие части Белой Армии в Сибирь, а затем в Китай. Захоронение произвели в апреле 1920 года при храме святого Серафима Саровского в Пекине. Русской православной Церковью Зарубежом Князья Иоанн, Константин и Игорь причислены к лику Новомучеников Российских.

Свою жизнь России отдал и наиболее талантливый из детей Константина Константиновича (по признанию современников) – Князь Олег. Он родился 15 (27 ноября) 1892 года, получал образование вместе с братьями в домашней обстановке. Преподаватели считали его «крайне чутким, восприимчивым, любознательным и работоспособным учеником», любимыми предметами князя были русская литература, история, отечествоведение, рисование и музыка. В 1910 году Князь Олег сдал экзамены за курс кадетского корпуса. По воспоминаниям его преподавателя истории П. Г. Васенко, ещё зимой 1908—1909 у князя «окончательно определился глубокий интерес к гуманитарным наукам» и «созрело желание поступить в высшее учебное заведение».

10 мая 1910 года он был официально зачислен в Александровский лицей, став первым членом императорской фамилии, получавшим в нём образование (впрочем, по состоянию здоровья он учился дома, а в лицее лишь сдавал экзамены) и поступившим до военной службы в высшее гражданское учебное заведение. В 1913 году Князь Олег окончил лицей с серебряной медалью (его выпускное сочинение на тему: «Феофан Прокопович как юрист» было удостоено Пушкинской медали).

В 1911 г. Князь Олег выступил с инициативой факсимильного издания рукописей А.С. Пушкина, хранившихся в лицее, приуроченного к столетнему лицейскому юбилею. Однако затем он решил существенно расширить проект — выпустить многотомное факсимильное издание всех рукописей Пушкина и привлёк к нему ряд специалистов. До Первой мировой войны удалось издать только первый выпуск — стихотворения, собранные в Пушкинском музее Александровского лицея.

Князь Олег занимался литературным творчеством, писал стихи и прозаические произведения, увлекался музыкой и живописью, планировал написать биографию своего деда, великого князя Константина Николаевича, который был для него образцом государственного деятеля.

Князь Олег любил путешествовать и бывать у христианских святынь. В 1910 г. он посетил Константинополь, Болгарию, Сербию, Черногорию, Германию, в 1911 г. – Францию, Испанию, Португалию.

Летом 1914 Князь Олег Константинович был направлен Императорским Православным Палестинским обществом в командировку в Бари (Италия) для решения вопросов, связанных со строительством в городе православного храма и странноприимного дома – в результате строительные работы были существенно ускорены.

В 1913 году Князь Олег был произведён в корнеты лейб-гвардии Гусарского полка. С начала Первой мировой войны в составе своего полка принимал участие в боевых действиях на Северо-Западном фронте. Первоначально ему было предложено поступить ординарцем в Главную квартиру, но он добился разрешения остаться в полку. Командир поручил ему ведение полкового дневника. По воспоминаниям генерала Н. Н. Ермолинского, в то время все желания Князя сосредотачивались на жажде подвига: он днём и ночью мечтал о своём уходе из штаба полка и о возвращении в строй. О его отношении к жизни красноречиво свидетельствуют написанные им в этот период строки: «Моя жизнь – не удовольствие, не развлечение, а крест».

27 сентября 1914 г. князь Олег, командовавший взводом в своём полку, был тяжело ранен близ деревни Пильвишки в районе Владиславова. Через 2 дня после своего ранения он был награждён орденом святого Георгия IV степени «за мужество и храбрость, проявленные при стычке и уничтожении германских разъездов». Узнав об этом, князь сказал: «Я так счастлив, так счастлив. Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома». Вечером следующего дня в Вильно прибыл отец князя Олега, который привёз ему орден святого Георгия, принадлежавший столь почитаемому Олегом деду – Великому князю Константину Николаевичу. Этот орден прикололи к рубашке умиравшего Князя, который в тот же вечер скончался.

По воспоминаниям одной из современниц, в траурной похоронной процессии приняло участие несколько тысяч человек. По дороге гроб почившего князя сопровождала масса крестьян. Люди плакали, стояли на коленях, несли на плечах его гроб 5-6 км от станции до имения Осташёво, где он был похоронен.

Когда началась революция, стали громить и грабить Осташёво, разграбили и могилу Князя Олега, вытащили его из гроба, украли золотую шашку, 5 или 6 дней труп Князя валялся на дороге.

Второй сын Константина Константиновича Гавриил родился в 1887 году, был зачислен в Первый Московский Кадетский корпус. Далее, вслед за братом Олегом, поступившим в Александровский лицей и бывшим первым членом императорской фамилии, получавшим в нём образование, Гавриил стал слушать там лекции. Три года спустя он получил диплом о его успешном окончании и стал вторым членом династии, имевшим диплом не военного, а гражданского учебного заведения.

Когда началась Первая мировая война Гавриил вместе с братьями ушел на фронт, участвовал в боях, храбро сражался и даже сумел вывести часть из окружения. Осенью 1916 г. он поступил в Академию Генерального штаба, в возрасте 29 лет дослужился до звания полковника. После революции в 1917 г. Князь Гавриил Константинович был уволен за болезнью от службы, с мундиром и пенсией.

В августе 1918 г. он был арестован и провёл в тюрьме около месяца. Князя должны были выслать из Петрограда. Благодаря усилиям его жены, которая, ссылаясь на тяжелую болезнь Гавриила — туберкулез, добивалась его освобождения, Князя освободили. Вскоре они получили разрешение на выезд и уехали в Финляндию, а затем во Францию, где он скончался в 1955 г.

Последний из шести сыновей Великого князя Константина Константиновича Георгий эмигрировал после революции в Европу, а потом в США, где скончался в 1938 г.

Старшая дочь Великого князя Константина Константиновича Татьяна в 1911 году вышла замуж за грузинского князя Константина Багратион-Мухранского. В семье родилось двое детей.

Когда началась Первая мировая война, супруг Княгини Татьяны князь Константин ушел на фронт и сражался на Юго-Западном фронте, 19 мая 1915 года князь Константин был убит под Ярославом с. Загроды (ныне — Польша). За год до этого на войне погиб брат Татьяны Олег, а во время похорон мужа в Мцхете, она узнала о смерти отца. Постигшие её тяжелые удары Татьяна Константиновна приняла с христианским смирением.

 После смерти мужа в 1916 году она ездила по монастырям – в Дивеево, Саров, Оптину Пустынь, Шамордино, где встречалась со святым старцем иеросхимонахом Анатолием (Потаповым).

После революции Княгиня Татьяна с детьми смогла эмигрировать в Румынию, а затем в Швейцарию. Там она вторично вышла замуж за оказавшего ей и детям большую помощь полковника Александра Короченцова, но через несколько месяцев ее муж умер от дифтерита.

В 1946 году в Женеве Татьяна Константиновна приняла монашеский постриг с именем Тамара (в память о царице Тамаре, потомком которой был её первый муж) и переехала в Иерусалим, став настоятельницей Елеонского Вознесенского монастыря, где и скончалась в 1979 г.

Еще одна дочь Великого князя Константина Константиновича и Великой княгини Елизаветы Маврикиевны, Наталья, скончалась в младенчестве.

Младшая дочь Константина Константиновича Вера родилась в 1906 г. В 1918 году они вместе с матерью, братом Георгием и племянниками Всеволодом и Екатериной уехали из России в Швецию, затем в Бельгию, а после — в Германию.

В 1930-е годы Княгиня Вера Константиновна возглавляла многие эмигрантские мероприятия в Берлине, в особенности русские благотворительные балы. С 1936 года она возглавляла берлинское Свято-Князь-Владимирское братство. В разорённом послевоенном Гамбурге, как представитель Красного Креста, она делила время между церковью и походами по больницам и госпиталям, лагерям для перемещённых лиц, приводила священников к умирающим.

Вера Константиновна пользовалась большим почетом и уважением в кругах русской эмиграции в Германии, а позже и в США. Она пела в церковном хоре в Гамбурге. Переехав в 1951г. в США, она работала в различных русских благотворительных организациях, оказывая помощь русским эмигрантам. Кроме того, она участвовала в работе «Общества помощи русским детям за рубежом», состояла в обществе «Попечительства о нуждах Русской Православной Церкви Заграницей» (РПЦЗ), поддерживала постоянные контакты с русскими воинскими организациями галлиполийцев и РОВСа (Русский обще-воинский союз) и др.. Вера Константиновна сохранила преданность православной вере и принципиально не принимала гражданство ни одной страны, где проживала, оставаясь «подданной Государя Императора».

Княгиня Вера была почетным председателем «Объединения членов дома Романовых». В память о том, что её отец был попечителем всех военно-учебных заведений России, в том числе и кадетских корпусов, зарубежные кадеты приглашали её на все свои встречи и съезды.

Последние годы жизни Вера Константиновна провела в русско-американском доме престарелых, где и скончалась 11 января 2001 года. В отпевании приняли участие все иерархи Русской православной церкви за рубежом.

Даже краткий обзор жизни Великого князя Константина Константиновича и его семьи позволяет прочувствовать атмосферу, в который жила семья, глубокую духовную настроенность членов семьи и, в первую очередь, – Константина Константиновича. Он искренне и беззаветно всю свою жизнь служил Царю и Отечеству, русской культуре. Его сыновья несли воинский подвиг и приняли мученическую кончину. Одна его дочь, не сломившись под ударами судьбы, приняла на себя подвиги монашества и строительства монастыря на Святой Земле. Другая дочь несла многочисленные общественные и благотворительные труды и была глубоко уважаема во всей русской эмиграции.

Без сомнения можно сказать, что вся жизнь каждого члена семьи Великого князя Константина Константиновича была посвящена служению Церкви, Государю и Отечеству.

Ольга Виккентьевна Зуева

г. Королёв

Московская область

На орбитах Подмосковья

Земляк земляка видит издалека? За пределами родного города, даже в Подмосковье, каждая встреча с теми, кто бывал или знает твой город, ‒ событие.

Так уж сложилось, что многие из нас летом высаживаются десантом на землю: сажать, ухаживать, собирать. Увы, многие космические достиженья и их остатки сохранились благодаря урожайным грядкам – на дачных участках или в родных родительских усадьбах, где подрабатывают работники некогда престижной и благополучной космической отрасли. Едут ИТР «отдыхать» с пользой для бюджета семьи, чтобы продолжать создание изделий космической техники. Но наступает момент, когда замечаешь, что за оградой « рабочих соток» — родная земля, которая помнит многое из забытого за годы Советской власти. Отчий дом «с грядками» для нашей семьи ‒ в Волоколамском районе. Для нас таким открытием стал земляк-волоколамец Великий Князь Константин Константинович Романов. В Волоколамском районе было у него имение в Осташеве.

Его императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович Романов, внук самодержца Николая I, поэт, композитор, переводчик, актер, воин на море и на суше, георгиевский кавалер, командир знаменитого Преображенского, созданного Петром Великим, полка, Президент Российской Академии наук, организатор научных экспедиций, радетель Пушкинского дома, создатель общества помощи нуждающимся литераторам, ученым, музыкантам…

Узнали об этом выдающемся человеке на Романовских чтениях в Осташове. Стихи он подписывал скромно — К.Р. Основное произведение – вершина творчества ‒ «Царь Иудейский». Многое из этой драмы вспоминается, когда читаешь «Мастера и Маргариту».

Глубоко верующий, православный человек Константин Константинович Романов сумел воспитать своих детей патриотами, бесстрашно преданными Богу и Отечеству. Сын Олег умер в 1914 году от смертельного ранения, полученного в боях за Россию в Первую мировую войну. Члены Императорской семьи участвовали в боевых действиях. Сохранились свидетельства современников: «Олег, смертельно раненный в живот, испытывая неимоверную боль, говорил: «Я так счастлив, так счастлив. Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома».

Сам Великий Князь К.К. Романов девятнадцатилетним мичманом участвовал в военных действиях против турецкого флота на Дунае. Был награжден за храбрость «Георгием» 4-й степени». Нельзя в газетной статье рассказать многого о тех удивительных событиях, о людях той эпохи, привести стихи К.Р.

Благодаря Романовским чтениям, больше узнала о Елисавете Федоровне Романовой, ставшей преданной России христианкой, основательницей Марфо-Мариинской обители в Москве. Её, как члена Императорской фамилии, сбросили в 1918 в шахту под Алапаевском. Причислена к ЛИКУ СВЯТЫХ. Хочется всех читающих познакомить с ПОЭТОМ – Великим Князем Константином Константиновичем Романовым (К.Р.), подчеркнуть его дар провидца, как восхищался он Елисаветой Федоровной (она была просто родственницей).

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

5 сыновей проводил Константин Константинович в действующую армию. «Ужас и трепет берут, когда подумаешь, что с четырьмя сыновьями, которым вскоре нужно вернуться в действующую армию, может случиться то же, что и с Олегом….лишиться всех своих детей. Ужели и нам суждено это? И я стану твердить: «Да будет воля Твоя». Так должно быть в стране. Дети Императорской семьи не прятались за спины подданных. Такое воспитание и отношение принято было в монархической России.

Интересно читать о людях этого круга и об этой эпохе. Как сумел Великий князь воспитать детей так, что не ушли они от тетушки-монахини Елизаветы Федоровны в революционное лихолетье и смерть приняли мученическую вместе с ней?

Константин Константинович всю жизнь вел дневники. Сейчас начата их публикация. Читаю:

Суббота. 21. 1910 год 26 августа

«Решительно не расположен описывать вчерашнюю поездку верхом с Олегом. Игорем, Дитрихом, нарядчиком Климовым и конюхом Чернышовым через р.Руза ко впадению в Москва-реку. Погода была прекрасная, местность живописная. Поехали на Синюхово, Солодово, Шульгино, Курово. Погост Лужки, откуда идет каменная дорога через Демидково, Леньково, Ракитино до самого уездного городишки Рузы. Там свернули с большой дороги на Старую Рузу вправо и ехали через деревни Теряево, Лебедихино, Городилово, Воробьево. Переправились вброд через Рузу на ее правый берег у Окулово, в какой-нибудь одной версте от устья. На левом берегу Москва-реки поели провизию, взятую с собою, у деревни Тимофеевки.

Назад ехали другой дорогой, правым берегом Рузы, но далеко от реки, деревнями Бараново. Ново-Николаево, Тишино, Жолобово, Никулькино. Через реку на наш берег перебрались у Толбухина. Выехали в 9 утра. Вернулись в 7 вечера – Сделали около 90 верст.»

Наша деревня рядом. И захотелось проехать по такому же маршруту. Есть под Осташево конеферма. Звоню.Ответ: «Наши лошади больше 10 км за один сеанс не пробегают, да и жарко». Нет сейчас лошадей, способных пройти за день такой путь. Есть ли наездники, которые проведут в седле столько часов?

Мы поехали на машине. Часть деревень после Курова затоплена Рузским водохранилищем. Рассказывая о затопленных деревнях, жительница деревни сложила пальцы щепотью и посоветовала: «Вот столечко надо проехать в сторону-будет Храм Иоанна Предтечи! Поезжайте – такое намоленное место!» Погода испортилась. Начался ливень, еще и с ветром. Встречные машины обдавали не фонтанами брызг – волны сдвигали легковушку с асфальта. Хлещет дождь, обдают встречные, нельзя съезжать. Сквозь пелену замечаем указатель ‒ «Сумароково ХРАМ Иоанна Предтечи» Мы свернули. Ураган ослаб. Асфальт под водой, но встречных нет. Стало светлее. Рассвет начался? Время к 14. И вдруг мы на взгорке.

Перед нами был Вечный покой. Левитановский сюжет: бескрайность российских просторов, переданная далью водной глади. Вариант картины наяву, масштабный эскиз, без погоста на переднем крае. Художник искал композицию, варьируя положение горизонта, соотношение водной глади, земли и неба, туч на нем. Перед нами была картина. С хмурым, тяжелым серым небом, черными тучами, свинцовой водой… не было символа безысходности в картине Левитана, тревожащего грустью погоста. Прошедший век унес погост. Погост Лужки для нас остался только в записях Великого Князя КОНСТАНТИНА КОНСТАНТИНОВИЧА РОМАНОВА (К.Р.) Можно только вспомнить сегодня не найденные «погост Лужки, каменную дорогу через Демидково, Леньково, Ракитино». Их не нашли. И не поехали в Рузу, а едем через дамбу, с горы – на гору Красота… дождь поутих и читалось грозное: фотографировать нельзя. И только сейчас отсутствие фото заставило вспомнить Левитана. Не веление ли было? – ехать в сторону Храма Иоанна Предтечи. Мы ехали. Поселение Лидино удивляло ухоженностью и домами, потом засверкал купол храма. По рассказу прихожанки ожидала увидеть обустроенное подворье.

Все было не так: справа большой каменный, еще не восстановленный храм. Сияет только купол… А перед ним невиданной красоты часовенка, пряничный домик на фоне бетона — типового сооружения советского периода для компостирования. Все идеологически выверено: Храм окружен кладбищем, хранилищем компоста и фермой. Очень современно: асфальт, ведущий в Сумароково (читаете память России в фамилии?!), справа Храм Иоанна Предтечи, слева – брошенный скотный двор. Повернешь к храму ‒ слева компост (уже без запаха), справа – Церковь и кладбище. 2013 во всем величии и запустении. Возрождается подворье. Идет служба в храме. А часовенка такой красоты, что только в сказке сказать, да кистью написать! Вот её и погода, и власти позволили заснять. Но «в жизни»- краше. Мы ежимся от непривычной стылости дня после жары этого лета. Дождь иногда напоминает о действительности крупными каплями. Идем мимо барака (оказалось там была трапезная)- под ногами комочками-камешками котята, а навстречу идет батюшка. Мы просим благословения, как принято на Руси. Держим ответ «откуда мы». Бородатое лицо батюшки озаряет улыбка: « Из Королева? Знаю, знаю… я там родился!» Мы говорим, вспоминаем о нашем городе. Земляка встретили, по возрасту почти сына. По духу Наукограда — родного человека. Отец Гурий родился в 1960, а наш старший сын – в 64, Младшего сына родила в том же роддоме в Костино, где мать родила встреченного нами отца Гурия. Отец батюшки работал в ОТК у Богомолова, лично знал этого выдающегося специалиста ракетно-космической отрасли. Мы узнаем о храме, о патриаршем подворье, которое Отцу Гурию господь поручил спроектировать, а теперь и строить. И складывается мнение, что в его головушке родилась картинка, по которой руки создали ласковую красавицу-часовенку, под стать которой и коньки на крышах уже построенных служб, и золотистые муаровые стены служб строящегося подворья. Почему впервые видна на стенах красота рисунка обработанных бревен сосны…Она темнеет потом? Или ее закрашивают? Такое все родное, теплое. Прихожанка, видно, именно это состояние души назвала намоленностью?! А дождь возвращает на землю, мы подходим к дверям храма, откуда-то появляется скромная, застенчивая девушка, с интересом прислушивается к разговору, молча участвуя в происходящем. Ставим свечки, пишем записки – под беседу. Батюшке звонят прорабы, он распоряжается, решая возникающие строительные вопросы. Все плавно да споро, без внезапных поворотов. Звонит его мама, он беседует с ней и говорит: «Бог послал земляков из Королева!» Мама радуется где-то в Москве. Дважды «матушка»: жена бывшего начальника отдела технического контроля, потом священника; советская женщина, два сына которой стали священниками после окончания МАИ (мы тоже маёвцы)! «Но я, ‒ уточняет отец Гурий, ‒ учился в Московском Архитектурном Институте, который переименовали после того, как из Бауманки выделился МАИ (авиационный институт)» …

«А ты, мама, знаешь поэта К.Р., Романова? ‒ спрашивает он и, предвидя ответ, передает трубку нам. Мы слышим восторженный молодой голос 80-летней женщины: «Это мой любимый поэт!» ‒ «Ты знаешь его стихи?» Летит радостное: «ДА! Я Вам прочту «Молитву!»

И она читает… Из Москвы, случайно ли?

Научи меня, Боже, любить

Всем умом Тебя, всем помышленьем,

Чтоб и душу Тебе посвятить

И всю жизнь с каждым сердца биеньем.

Научи Ты меня соблюдать

Лишь Твою милосердную волю,

Научи никогда не роптать

На свою многотрудную долю.

Всех, которых пришел искупить

Ты Своею Пречистою Кровью,

Бескорыстной, глубокой любовью

Научи меня, Боже, любить!»

Стоит ли писать про этот день дальше? И можно ли было предвидеть, придумать такой сюжет? Поистине: «На все Божья Воля». Так пересеклись жизненные орбиты земляков-королевцев и «Баловня судьбы».

Академик А. Измайлов сказал о нем: «Великий князь был человеком призвания, а не случайным гостем на постах, которые он занимал».

Мы не могли продолжить путь: вода затопила былое, мы не могли доехать до Рузы – шел штормовой фронт, но мы встретили верующую женщину, ей велено было направить нас в Храм.

Потом девушка повела нас в часовенку, еще не освященную. Все происходящее было сном наяву, увлекательным, чарующим. О таком состоянии души писал Булгаков: «Они шли и беседовали». Святая чистота царила в махоньком помещении. Но был соразмерный иконостас, на светлых бревенчатых стенах висели иконы. Такое убранство наши родители именовали благолепием. Разрешили сфотографировать иконостас. А это клирос? Да ,.. а можно?… можно!.

Я участвовала в проектировании трапа на Лунном Посадочном Устройстве(ЛПУ), по нему российский космонавт должен был спускаться на Луну. Я знаю, что такое обеспечить человеку возможность движения в ограниченном объеме, в том числе и по лестнице. То, что 50 лет назад делали мы для «покорения космоса», было в этой лесенке!

Не холодные алюминиевые трубки, на которые должен был практически втиснуться башмак живой ноги, которая кожей дышала в скафандре! Витая лесенка ‒ «по ширине плеч». Муж не посмел войти в обуви – увидела носки, когда по игрушечной, космически выверенной по размеру среднего человека лесенке мы поднялись на клирос, потом на колоколенку. Все неправдоподобно: и теплота родного дерева, и ступеньки разной ширины, которые диктуют: « С этой ноги вступай на лестницу, ведущую вверх. Не забудь вспомнить: у тебя две ноги – одна правая, другая левая… НАЧИНАЙ ХОДИТЬ ДУМАЯ!»

1 Д.М. Софьин. Романовы. Консерваторы. Власть. Политико-династические представления консерваторов и членов Императорского Дома, конец XIX-начало XX века. Пермь, 2013. С. 177.

Просмотрено (244)